в мисочках поменьше: Юань едва сдержала свое желание облизнуться.
– Дорогая Юань, какое счастье! – воскликнула женщина, всплеснув руками. – Тин сегодня долго собирается – думаю, прибудет чуточку позже.
– Благодарю Вас за теплый прием – снова, – улыбнулась девушка, кланяясь и медленно опускаясь рядом. – Сад великолепен, а благословения на фонариках под навесом…
– Я сама придумала их.
– Ваша мудрость невероятна.
– И все же ей не сравниться с мудростью знаменитой Великого Ока Разума, что воспитывала Вас, – рассмеялась госпожа Цветок. – Величайшая мыслительница нашего времени, она известна не только как воительница, но и как деятельница культуры.
– Несомненно, ее влияние было положительным, и я надеюсь, что многое усвоила во время наших занятий. Ее мудрые изречения я запомню на всю свою жизнь.
Чай был терпким и вкусным, цветочный флер изящно сталкивался с грубой и черной бездной терпкого начала: словно слияние нежности и ярости любящей матери, внимательности и строгости истинного отца, его вкус заставлял губы сами расплыться в улыбке. Здесь, в тенях утреннего сада, компания госпожи Цветок казалась Юань крайне приятной. Так почему же бабушка захотела, чтобы дары не попали в ее руки?
Девушка поставила чашечку на место и искоса взглянула на хозяйку этого места: блестящие узкие глаза, слегка растрепанная прическа, на голове, как обычно – никакого мяня, лишь громоздкое буяо, красиво играющее в утренних лучах. Она выглядела простой и приземленной, лишенной заносчивости и жестокости женщиной; возможно, чересчур уверенной в своих силах, однако доброй и прямой, как струна налаженного инструмента, ласкающая слух.
«Госпожа Цветок, моя свекровь… Отчего же клан Бури не доверяет Вам?»
О том, что разбойницы были подкуплены – и, с наибольшей вероятностью, вовсе не являлись разбойницами – девушка подумала слишком поздно. Все это, в конце концов, было слишком уж странно: ее отправили в дорогу без боевых монахинь, сославшись на их крайнюю занятость, но не объяснив подробностей, что само по себе было крайне рисковым предприятием. Эскорт был скромным: по словам Великого Ока Разума, это должно было сделать его еще и незаметным, подобно самке богомола, крадущейся, дабы перепрыгнуть с одного листка на другой.
Их нашли. Обнаружили – и перебили, украв две шкатулки. Третью Юань сумела-таки спасти, однако ее умудрилась вырвать из крепко сцепленных рук очередная лесная воришка, когда девушка спала, находясь в измождении после заключительной схватки, где и пала ее последняя охранница.
«Бабушка и Великое Око Разума никогда не просчитываются, – подумалось Юань. – Такое несчастье могло случиться лишь по их прямому приказу, вот только зачем весь этот праздник изящного лицемерия? Неужели те три шкатулки, что я везла в дар госпоже Цветок, можно было оставить у себя лишь таким способом?»
Женщина, сидевшая рядом с нею, совсем не походила на человека, способного