его и впилась глазами в ровные круглые буквы, выдававшие автора гораздо больше, чем акварельные этюды.
«Дорогая Ирина! Примите от меня этот скромный подарок. Думаю, такой ценительнице искусства мои наброски придутся по вкусу, а если не придутся, то вы смело можете продать их на Яблочной ярмарке. Ваш таинственный доброжелатель».
Василиса снова схватила стопку с рисунками и перелистала их все.
– Давай не будем продавать, они такие красивые!
– Самые красивые я оставила дома, – ответила Ирина Станиславовна и забрала акварели из рук дочери. – Остальные продадим – выручка нам сегодня просто необходима. Я уверена, Матвей для того и прислал их.
– Матвей?
– Это мой коллега. – Она внезапно покраснела. – Выдающийся инженер…
– Мам, а с чего ты взяла, что это его рук дело?
– Он… неплохо рисует. И в последнем нашем разговоре он упоминал… говорил, что у меня хороший вкус и что я, наверное, разбираюсь в искусстве…
– Мама, – Василиса улыбнулась, – он за тобой ухаживает?
– Вряд ли, – отмахнулась колдунья и принялась спешно расставлять рисунки на краю прилавка.
Из окон доносились звуки привязчивой веселой песенки. День начал сменяться вечером, сад Муромцев наполнился горожанами. Но некоторые жители Росеника предпочли остаться на Ярилином торге, хотя тоже получили приглашение. Утром на ярмарку заглянуло несколько знатных семейств, но остальные ждали, когда же дом Муромцев откроет двери: лучшие мастера сегодня представляли свои шедевры именно здесь. Евдокия Рюриковна и Василий Ильич собрали в оркестр нескольких зареченских музыкантов, те играли в просторной беседке, увитой розами. Из Митиного окна виднелись площадка для танцев и фонтан, но он не смотрел в окно и не видел, танцует ли там хоть кто-нибудь. Несколько раз мама пыталась вытащить его на улицу, но он снизошел только до встречи родственников, а все остальное время старался быть подальше от толпы. Митю не покидало ощущение, что все вокруг идет совершенно не так, как должно. Он пытался представить себя вместе с Василисой на ярмарке, но этот образ себя казался ему чужим. Он должен был хотя бы навестить ее семью, но от этого становилось неловко, даже больно. Вдруг сама Василиса тоже на Ярилином торге? Стоит за прилавком и раздает пирожки? Нет-нет, она говорила, что не придет… а значит, можно было не волноваться, он бы там с ней точно не встретился… Но что за дела ее отвлекли?
Он вспомнил о Боевой магии, о которой теперь только и говорили воспитанники Заречья. Черная Курица явно присматривалась к каждому, словно что-то искала. Рублев передал Анисье, что в Китеже зреет самый настоящий Союз Стихий – состоящий, разумеется, из трех человек. Но тогда для чего Ирвинг решил продолжать поиски? Не проще ли было отправить к ним Водяную колдунью? Но эта мысль Мите тоже не нравилась. Он понимал, что Полина не собственность Заречья, но ощущал беспокойство, едва представлял, что ее отделят от них, и увезут в Зорник, и она станет частью Союза Стихий с совершенно незнакомыми людьми. Это казалось