потеряла сознание – в этот раз от восторга! Таким это лицо было замечательным. Лампа хорошо освещала его. И я еще раз убедилась, что судьба приготовила мне поистине зверское испытание. Смотреть на такое лицо и не восторгаться им было невозможно. Тем более в такой крайне интимной обстановке.
– Бедняга, – сочувственно сказал Антон, – очень больно?
Ну почему он такой участливый?! Лучше бы он оказался сволочью: тогда я бы разочаровалась в нем и зажила прежней беззаботной жизнью без этого поселившегося внутри меня чувства. Я уже понимала, что боль в лодыжке – ничто по сравнению с той болью, которую принесет мне эта скороспелая влюбленность. Лучше бы он бросил меня на дороге, и я никогда бы не видела его!.. Что теперь предстоит вытерпеть моему бедному сердцу?! Ответ один: ничего хорошего!
Я прислушалась к боли в ноге. Она была уже не такой острой и как будто стихала. Может, это просто так казалось. Непроизвольно я прислушивалась к другой боли, ноющей и сладкой. Сердечной. «Необходимо взять себя в руки», – решила я. Если я буду раскисать от каждого его взгляда и прикосновения, я буду или в постоянном обмороке, или абсолютно неадекватной. А мне необходимо вернуться домой и разузнать, кто подкинул мне труп в ванную. Да и Антон нуждается в поддержке. Хотя бы в моральной.
– Мне уже лучше. Спасибо! – жестко сказала я. – Где мы будем спать?
– Ложись на диване, а я лягу на лавках.
Я соизмерила Антона и лавки. Чтобы он мог на них спать, нужно у соседей еще одолжить парочку, а к соседям пока нельзя. Значит мне, «пацаненку», придется уступить место Антону на диване. Я сказала ему об этом.
– Вот еще! – возразил Антон, – мало того, что я втянул тебя в эту передрягу, так еще и уложу на лавках?!
Но тут я уперлась, как бизон, и настояла на своем. Антон сдвинул лавки, достал из сундука одеяло и перину и положил на них. Потом помог мне добраться до лежбища, снял с меня вторую кроссовку, куртку и… потянулся за шапочкой.
– Нет!!! – взревела я.
– Ты чего? – удивился он.
– Я буду спать в шапке! Здесь холодно. Еще простужусь – у меня и так хронический отит, – объяснила я.
– Понятно, – сказал удивленный хозяин.
Потом лег на диван, укрылся одеялом и затих.
Я тоже поначалу лежала молча. Но потом, не в силах справиться со своими новыми ощущениями, тихонько заплакала. У Антона оказался хороший слух.
– Извини меня, Степан, – сказал он, – завтра постараюсь вернуть тебя домой.
– Хорошо, – сказала я, – спите.
Хотя ничего хорошего в возвращении домой я уже не находила. Теперь привычные дорогие мне вещи не имели прежней ценности. И не потому, что дома, возможно, все еще плавал труп в ванной. А потому, что теперь любой дом без Антона был мне чужим. Таким образом этот дедушкин дом, темный и сырой, стал для меня теперь номером люкс в пятизвездочном отеле. И раз уж судьбе угодно было приготовить мне такое испытание, вынесу его с честью. Или как получится. А может, сегодня просто день такой?… Вдруг завтра наваждение исчезнет, и я вновь обрету душевное равновесие? Хотя в глубине души я уже не хотела прежнего спокойствия