что ли. Если я раньше закончу, то знаю, как охрану вызывать. А потом, как дела завершу, вы мне, если время останется, и про марку расскажете. Хотя насчет свободного времени я сильно сомневаюсь.
– Да, – согласился Василий Андреевич. – Так и сделаем. Кнопка на месте, где и раньше, под столом. Только там сама головка у нее отвалилась. Один болтик торчит. Я, честно говоря, даже не знаю, бьет он током или нет. Нажимать не доводилось. Поэтому нажимайте осторожнее. А я пока на крыльцо выйду, покурю. Здесь, в штабе, порядки завели такие же жесткие, как в России. Даже подымить в кабинете не разрешают. Выходить на крыльцо приходится.
Глава 3
Личуткин взял со стола пачку папирос «Беломорканал». Россомахов думал, что они давно уже не производятся и не продаются. Как и вообще папиросы. Так он, по крайней мере, слышал от знакомцев, но сам никогда не курил и в бытность свою комбатом ввел в батальоне строжайший запрет на это социальное зло. Но там солдат заставляла бросать курить служба. Высокие нагрузки были несовместимы с этой вредной привычкой.
Так уж получилось, что подполковник Россомахов только один раз взглянул в глаза полковнику Савелову и сразу понял, что тот видит в нем врага, предателя. Он будет настаивать на этом, и никакого взаимопонимания между двумя старшими офицерами не получится. К этому требовалось готовиться.
Старший следователь включил свой цифровой диктофон и сказал:
– Производится запись предварительного допроса подполковника спецназа военной разведки Виктора Васильевича Россомахова. Виктор Васильевич, вы не возражаете против того, чтобы допрос записывался на диктофон? Уже завтра я предоставлю вам для ознакомления распечатку с записи с тем, чтобы вы подписали протокол.
– Я не возражаю, товарищ полковник.
– Ну и отлично. Так будет намного удобнее. Давайте начнем. Вы знакомы, Виктор Васильевич, с обвинениями, которые против вас выдвигаются?
– Только отдаленно. Со мной лишь намеками говорили, толком ничего не объясняли. Я думаю, это потому, что вам и вам подобным сказать против меня нечего. Все ваши обвинения – очевидная глупость.
– Тем не менее я думаю, что военный суд рассмотрит обвинения в полном объеме. Более того, я рассчитываю на ваше чистосердечное признание.
– Признание чего?
– Признание своей вины.
– А если я заявлю, что никакой вины за собой не вижу?
– Это ваше право. Но отрицать очевидное не в ваших интересах, товарищ бывший подполковник.
– Я еще не бывший. Не берите на себя функции коллегии военного суда, товарищ полковник. – Россомахов произнес эти слова резко, почти грубо. – Полковник Личуткин уже объяснил вам вашу неправоту в этом вопросе, а я готов заявить о ней во всех других.
– Ну так попытайтесь. Вы же не будете утверждать, что не создавали ударную группу диверсантов на базе дивизии «Силы тигра», не так ли?
– Естественно, не буду. Я создавал эту группу из лучших бойцов-рукопашников