снами навсегда.
Я – мотылёк! И в том проклятье!
Костру – огонь, реке – вода.
Старый клён
Старый клён шумит листвою
В тихом сумраке ночном.
Над моею головою
Россыпь звёзд горит огнём.
Небо отдали им птицы,
Реки скрыл от глаз туман,
Сны проходят вереницей,
Солнце спрятав в свой карман.
Тишина, укрыв собою,
Невесомый строит дом
И лишь старый клён листвою
Шелестит, борясь со сном.
Танкист
И снова мы в пекле, и солнце в дыму.
В этом яростном споре броня на кону.
Нам неясно пока, кто останется цел.
Выстрел с ходу и «ТИГР» уже не удел.
У кого зубы крепче покажет, звеня,
После первой «БОЛВАНКИ» сегодня броня.
Строй поломан давно – я один впереди,
Жаль, казах с армянином горят позади.
Но некогда плакать и нечего ждать —
До первой траншеи рукою подать.
С неба валится «ЯК» прямо в поросль лозы —
По всему знать «БУБНОВЫЕ» в небе «ТУЗЫ».
Ещё один «ТИГР», снова выстрел – попал.
«Нам сегодня везёт», – сам себе я сказал.
Но везенье капризно. И вот у меня
Самого через миг зазвенела броня.
И в глазах не понять, то ли кровь, то ли пот,
Но с паршивой овцы оторвать мне бы клок.
На моё место встанут другие, без ран,
Впереди ещё «ТИГР», иду на таран.
Третий год в этом пекле, в кромешном аду.
Третий год в нашем споре броня на кону.
Рябина
Плакала рябина,
Голову склонив,
Яркими рубинами
Кисти уронив.
«Кто обидел, нежная», —
Задал я вопрос, —
«Буря белоснежная
Или злой мороз?
Расскажи, печальная,
Поделись бедой,
Может ночь бескрайняя
Обняла тоской?».
Но, вздохнув, ответила
Та рябина мне:
«В этом лунном свете я
Плачу по тебе».
Гроза
Гроза! Ты – ярость, мощь и сила,
Безумство неба и ветров,
Протест покою, крик стихии
И власть разгневанных богов.
Ты – копья молний злых, ужасных,
Раскаты грома над землёй
И тяжесть туч неспешных, важных,
Накрывших все вокруг собой.
Ты, как палач над жуткой плахой,
Стоишь со взнятым топором,
И требуешь