это за название? – недовольно поморщился главный идеолог. – Название должно соответствовать не только характеру материала, но и смыслу деятельности автора, её направленности! Речь ведь идёт о политическом руководителе.
«Ну, что это за название? Машина, как военный корабль, должна иметь собственное имя». Сам Остап Бендер сейчас пролил бы слезу умиления: «не пропадёт наш скорбный труд»! «Не перевелись ещё богатыри на Руси!».
Ещё не понимая, к чему клонит хозяин кабинета, директор поспешно кивнул головой: на всякий случай. Разумеется, утвердительно.
– Назовём двухтомник…
Суслов на мгновение ушёл за очки.
– … «Ленинским курсом».
Лицо его на мгновение утратило бесстрастность – и дыхнуло энтузиазмом вкупе с самодовольством.
Старательно пряча лицо – поглубже: в себя – «издатель» быстро сделал пометку в записной книжке.
– Я Вас больше не задерживаю, товарищ…
Едва за «Политиздатом» закрылась дверь, Михаил Андреевич ещё раз восхитился собой: неплохой ход! Леонид Ильич не мог его не заметить и не понять! Не имел права: Михаил Андреевич старался!
Подобно Брежневу, Суслов в шахматы не играл: предпочитал им домино. Но просчитывать ходы этот человек умел не хуже завзятого шахматиста. Сейчас ему казалось… нет: он был просто убеждён! – что на этот раз удалось найти единственно правильный ход…
Глава тридцать девятая
Двадцать первого апреля семидесятого года в Кремлёвском Дворце съездов состоялось торжественное заседание в ознаменование столетия со дня рождения Ленина. Брежнев выступил с докладом «Дело Ленина живёт и побеждает». Впервые его слушали с таким пиететом. Даже не слушали: внимали! И не в связи с тем, что и о ком говорилось, а в связи с тем, кто говорил! А говорил реально состоявшийся лидер партии. Человек, впервые не оглядывающийся на сидящих за его спиной членов Политбюро. Во всяком случае – так, как раньше.
Нет, разумеется, Леонид Ильич был далёк от здравиц самому себе формата «мы победили – и враг бежит» и «весёлым пирком – да за свадебку!». Ни на минуту он не упускал из виду задачу непрерывного развёртывания дополнительных сил. Только что ему удалось «подставить» замом к Андропову своего человечка: Георгия Карповича Цинёва. Как говорится, «извини, Юра: ничего личного – хотя и о личном! Хороший ты мужик – но «не из нашего двора». А этот «грех» искупить невозможно. Но ведь жить можно: так – небольшое «уплотнение»!
Цинёв, человек умный и гибкий, лучше другого «кандидата в заместители» Цвигуна подходил на роль «смотрящего». Он не только был «на все сто» человеком Брежнева, но при этом являлся ещё и полезным человеком для дела. Как минимум, для дела государственной безопасности выгода от использования талантов этого человека была очевидной.
Поэтому Юрий Владимирович грустил недолго: пустое занятие. Потом он быстро отвёл душу по адресу благодетеля – в «глубоком подполье» – и решил, что «хвост» лучше