и арматура, цепляя под соседние плиты.
Я собрал инструменты и потащил их к «козленку». Потом перетаскал туда и все остальные инструменты из кладовки, хоть как-то похожие на то, чем я пользовался. Ломы, лопаты, топоры, молотки, стамески, напильники, сверла…
Кавказец был запасливый парень, чтоб ему в аду хорошо горелось.
А еще был гараж, с целым стеллажом инструментов.
Я вымок под дождем и обливался потом, а «козленок» тяжело осел, когда я наконец-то закончил все таскать.
Руки-ноги наливались тяжестью, хотелось присесть, а лучше завалиться спать. Надолго…
Но дело еще не кончено. Моему плану нужен замковый камень. Стальной, и покрепче. Не так трудно, как таскать кирпичи, но времени уйдет много.
Только сначала – надо проверить, как она там. Вода, пожалуй, уже сделала свое дело. Наполнила клетки, сделала кровь жиже – и теперь моя милая чертова сука должна испытывать зверский голод. Я набрал стакан воды, забрал со стола закусанную галету и пошел к ней.
Не царская трапеза, но ей на первый раз больше и не надо. Иначе желудок не справится. После двух недель без маковой росинки во рту, сейчас он сжался и ссохся. Желудочного сока почти не будет – не из чего. Сейчас накормить ее до отвала – лучший способ отправить на тот свет. И довольно мучительно…
Скрежет замка разбудил ее. Она приподнялась на кровати, обернулась – и вздрогнула, увидев меня. По лицу прошла тень.
Она тут же взяла себя в руки, и все же…
Мне понравился ее взгляд. Наверно, так смотрят на оживший кошмар. Стараясь уверить себя, что вязкий ужас – прошел, то был лишь плохой сон… но кошмар вот он, перед тобой, никуда не делся.
Может быть, это и хорошо, что тогда в столовой все так сложилось. Что она была пьяна, слаба – и так неосторожно и сильно нарвалась на то, что я ей подарил. А потом провалилась в тяжелый сон, от увиденного еще более мутный и болезненный… Картинка глубоко засела в нее. И уверенность в том, что я и с ней сделаю так же, если она меня вынудит.
Тут она заметила сухарь в моей руке, и на ее лице остался лишь звериный голод. Глаза неотрывно следили за огрызком галеты. Она попыталась приподняться и схватить галету, но я толкнул ее обратно на кровать. Слишком слаба. А мне не нужно, чтобы последние силы покинули ее и она отрубилась прямо сейчас.
Нет, сука. У меня другие планы. Уроки надо закреплять.
Я отломил кусочек галеты и сунул ей в губы. Жаркие, жадно сомкнулись на моих пальцах.
Захрустело. Она тут же попыталась проглотить и сморщилась. Все-таки горло еще не отошло.
Я ломал галету на мелкие кусочки. Совал ей в рот, как собаке. Она глотала, почти не разжевывая.
– Не спеши, разжевывай. В кашицу, иначе в желудке как кирпич ляжет. А мне с тобой возиться некогда…
Она смотрела только на кусочки галеты в моей руке.
– Ты меня слышишь?
Я похлопал ее по щеке. Только когда она подняла глаза на меня, я дал ей следующий кусочек. Дал слизать крошки с моих