нецензурных слов, услышанных добытчиками, были скорее положительной оценкой их непростого вояжа. После чего Лёва и Павел упали в траву и тут же уснули. Проснулись они от запаха гусиного супа, кипящего в котелке над костром. Второй раз они проснулись уже под утро, от холода. Так как, выпив самогон и съев по ложке супа, заснули прямо у костра. Друзья попытались переползти в палатку, но услышали зычный окрик:
– Подъем, гусиные душегубы!
Это за ними приехал отец Павла. Что заставило его примчаться в такую рань? Наверное, шестое чувство. Друзья быстро собрались и свалили с места преступления. И вовремя. Через час туда явились народные мстители из деревни. И чем бы это закончилось, одному богу известно.
А гусиный суп они доели во дворе Пашиного дома, разогрев его предварительно на газовой плитке. Под красное молдавское вино и песни Алеса Купера.
***
Вот такие воспоминания навеяло курсанту харьковской учебки Штейну элементарное чувство голода. Тема питания в армии – отдельная и многоплановая. При упоминании о ней в кишечнике появляется газообразование, а в печени – боль. Хотя и прошло много лет. Есть книги о вкусной и здоровой, о русской и французской, даже о еврейской кухне. Но труды об армейской стряпне спрятаны за семью засовами, чтобы, не дай бог, не стать достоянием рыдающей общественности, чьим детям еще предстоит надеть кирзовые сапоги.
Но для курсантов качество пищи не имело никакого значения. Количество и только количество. Каша из двух круп, плохо сочетающихся даже при взгляде на их сырые молекулы. Суп из вчерашней недоеденной каши, разведенный кипятком с куском комбижира. Великое изобретение – комбижир. Его состав наравне со схемой атомохода «Ленин» – две самые большие тайны советской военной доктрины. На комбижире жарили, его клали во все блюда, не исключая чая и компота из сухофруктов, полученных из подсохшей, а до этого подгнившей падалицы. Только сваренное вкрутую яйцо по воскресеньям, столбик масла по утрам и черный хлеб соответствовали своим названиям.
Хлеб – это вообще спаситель солдата-первогодка. Набив им после обеда полные карманы, он может как-то продержаться до ужина. Но враг-сержант заставляет зашивать все карманы обмундирования, чем вынуждает подчиненных выносить хлеб за пазухой и тут же, позади столовой, запихивать в рот. Никакой гигиены, зато желудок благодарно урчит еще пару часов.
На занятиях в учебке курсант Штейн развлекался. Они проходили темы по физике и математике где-то за седьмой класс. Ему бы сейчас интегралы брать да сопромат учить, а он проходил правило Буравчика и вычислял квадратный корень из двадцати пяти.
– Штейн, остаешься за меня, – часто говаривал преподаватель по математике. И уходил на свидание со штабной связисткой.
А Лёва садился на его место и объяснял бывшим двоечникам, как решать квадратные уравнения. Это надо родному государству? Так будем изучать хоть по десятому разу. Не удивительно, что Лёва стал в учебке лучшим учеником, за что регулярно получал увольнительные в Харьков. Где с другом Сашкой Ольшанским ходил