удачно подружился с ними уже здесь и они случайно спят справа и слева от него. А потом так же случайно распределятся в одну и ту же часть… Но это будет потом, а пока Шерзод Халилов, худенький бывший студент второго курса Ташкентского университета, имевший от армии индульгенцию, замёрз в этой проклятой армии так, что тихонько плакат на посту, пока никто не видит. Впрочем, слёзы тоже мгновенно замерзали, и он их коротко смахивал трёхпалой армейской рукавицей. Но здесь папа был прав, именно так и становятся мужчинами. Иначе – никак…
После этого случая в карауле он незаметно сдружился с Шером. У них неожиданно оказалось много общего. Оба призвались со второго курса университета, экономический факультет. Даже специальность оказалась одинаковой – планирование народного хозяйства. Только Ромка из Москвы, а Шер – из Ташкента. Шерзод оказался очень неглупым, хорошо образованным и воспитанным парнем, что в армии случалось весьма редко – ну не ходили такие ребята служить… Типичный солдат Советской армии – малообразованный сельский житель, а если городской, то бывший пэтэушник. Практически во всех вузах были военные кафедры, кроме педов. Поэтому молодые дипломированные учителя слегка разбавляли однородно-серую солдатскую массу. Правда, с высшим образованием служили полтора года, но на первом году службы это никак им не могло помочь, если не наоборот. В соседнем взводе имелся целый бывший директор сельской школы откуда-то с Западной Украины, крупный и поначалу довольно тучный двадцативосьмилетний увалень в роговых очках. Рассказывали, что он повздорил с председателем колхоза и военком лично забрал его прямо из дома ранним утром за месяц до дня рождения. Господи, как же над ним издевались восемнадцатилетние сопляки! Ромке было очень больно наблюдать, как взрослый человек, жалко улыбаясь и едва сдерживая слёзы в близоруких глазах, сносит насмешки гогочущей толпы недорослей. Но всем не поможешь, ещё и себе проблем наживёшь. Благородство в армии совсем не в чести. Он как-то поделился этим наблюдением с Шером, на что тот совершенно спокойно заметил: если человек сам за себя не стоит, нельзя ему помогать, только офоршмачишься. За любой помощью должна скрываться какая-то выгода, хотя бы потенциальная. То есть безволие и трусость настолько бесприбыльны и токсичны, что могут заразить любого, кто их коснётся, – и защитника скорее, чем обидчика. Недаром в Индии существует каста неприкасаемых. Помнится, Ромку удивила такая жестокая, но зрелая позиция. Он не мог себе уяснить, откуда в домашнем, городском мальчике это понимание жизни. Через Шера он вошёл в узбекскую тусовку и скоро убедился, что эти ребята с окраины советской империи гораздо более сведущи и опытны в житейских реалиях, чем высокомерные столичные жители. Они исповедовали первобытный, но не потерявший актуальности и в обществе развитого социализма принцип – кто сильнее, тот и прав. И с детства придерживались его не на словах, а на деле. А потом уж цветистое восточное красноречие, просто чтобы замести следы. Или соблюсти