его карьеру. А оборотень просто зверь, ему мотива для убийства не надо.
– В твоих словах есть резон, – согласилась я. – Но зачем уносить Веру? Почему не убить ее в доме? Жаль, мы не знаем ни малейших обстоятельств ее смерти. Где нашли тело? В каком оно состоянии? Что известно Олегу?
– Ответ на последний вопрос я дам, возможно, уже сегодня, – пообещала Тоня. – Куприн любит рассуждать вслух, так что я узнаю все, когда он домой заявится.
Я встала и подошла к плите. Это верно, когда мы жили вместе, муж, придя домой, раскладывал на столе фотографии, разные документы, перебирал их и спрашивал, например:
– Если она пошла с ним в ресторан, то почему у нее в желудке пусто, а, Вилка?
Сначала я пугалась и вопросов Олега, и жутких снимков с места преступления, потом привыкла, стала высказывать собственное мнение. Допустим:
– Некоторые тетки зациклены на диете, они не станут ужинать, даже если их пригласили в ресторан, попьют простой воды.
Куприн, сам того не желая, обучил меня ремеслу следователя, а теперь страшно недоволен, если я применяю полученные от него знания на практике.
– Ладно, поползу наверх, в спальню, – вздохнула Тоня.
Примерно час я изучала столовую-кухню, гостиную и не нашла ничего интересного. Разве что поняла: Вера не страдала алкоголизмом, все бутылки в баре стояли закупоренными. Единственной открытой оказалась пузатая емкость с ликером «Шерри». Наверное, Филиппова наливала его в чай или кофе.
Испытывая разочарование, я поднялась наверх и спросила у Тони, сидевшей в кресле с фотоальбомом в руках:
– Нашла что-нибудь?
Она отложила альбом.
– Удивительно, в нем нет ни одного детского снимка.
– Ничего странного, она воспитывалась в детдоме, – напомнила я. И открыла шкатулку, стоявшую на тумбочке.
Внутри не было ничего интересного. Так, грошовый браслетик с надписью «Maldives», с которого свисал брелок в виде крохотной куколки на золотой цепочке. Такие сувениры охотно покупают на Мальдивах туристы. У меня самой есть похожий.
– И еще это, – показала на кровать Тонечка.
Я глянула на покрывало и вздрогнула. На серо-розовом пледе лежала грубо сделанная кукла вуду размером с буханку хлеба. Обычно колдовские атрибуты не имеют лица, но у этой на его месте была приклеена фотография мужчины.
– Понять не могу, откуда его знаю, – продолжала Антонина. – Точно физиономию эту видела. И почему-то кажется, что это дядька из моего детства.
Я взяла тряпичную куклу.
– Перед нами фото Андрея Борисовича Расторгуева, советского актера, безумно популярного до перестройки. В те годы фильмы с его участием постоянно показывали по телевизору, да и сейчас их иногда демонстрируют, например «Ветер странствий», «Приключение под парусом», «Школьная рапсодия».
– Верно! – подпрыгнула Тонечка. – Ну и дела… Вера ненавидела Расторгуева? Посмотри, кукла вся истыкана булавками. И похоже, ее еще жгли сигаретами, вот характерные