иногда бывают сбои, соседние вылезшие лезвия могут задеть ногу. Поднявшись вверх, они так и будут стоять, до тех пор, пока тревога не закончится. Поэтому каждый старается занять место на возвышении, а не на полу, но об этом обычно вспоминают поздно, и далеко не все.
Хоровод вмиг рассыпался и каждый попытался отдалиться от него, насколько это возможно. Несколько приглушенных стонов свидетельствовали о том, что кого-то лезвия всё-таки задели. В такие моменты время тянется мучительно долго. Кажется, что в таких позах ты будешь находиться целую вечность. Обычно это длится какое-то томительное время, и затем пол становится безопасным, когда граждане теряют всякий интерес к произошедшему.
Но случилось что-то и ряда вон. Спустя некоторое время в наш цех со стороны общего коридора вошло несколько граждан, впереди них тяжело шагал главный селекционер нашей фабрики. Не обращая на нас ровно никакого внимания, они, не торопясь, прошли к застывшим дерущимся. Тысячи голов бесшумно повернулись в сторону вошедших и впились в них взглядами. Начавший драку, сидел сверху на бездыханном теле другого и с интересом смотрел по сторонам.
Я обратил внимание на обувь граждан. Тяжелые ботинки с железными подошвами ступали прямо поверх лезвий, не давая им попадать внутрь. Необходимая вещь, для моего побега отсюда.
Тысячи глаз пристально провожали старого селекционера и нескольких охранников с оружием. Главный селекционер с интересом смотрел на дерущихся и остатки хоровода, находясь на почтительном расстоянии. Он вздыхал и что-то говорил сам себе в полголоса. До меня донесся лишь обрывок его речи:
– Ну, что ж вы так, нет ребята, так дела не пойдут.
Селекционер потерял к ним всяческий интерес, распрямился и осмотрел всех нас, потом обратился к охранникам:
– Утилизировать.
Он был похож на скелет. Его маленькие круглые очки почти впивались в переносицу, большие пытливые глаза и халат не по размеру дополняли картину настоящего селекционера. Руки его тряслись, и он старался держать их в карманах халата. Карманы при этом ходили ходуном. Сколько же он прожил?
Один из охранников показал жест крану, это было что-то типа «поднимай и увози». Кран без промедления натянул хомуты верх, моментально сломав шею ещё живому и уже мертвому. Их тела быстро улетели вверх. Несколько капель мочи золотыми брызгами упали на стол. Эхо прощаний погибшего организма. Я смотрел на эти отработанные остатки былой жизни. Они падали снова и снова перед моими глазами, раз за разом. Одна, вторая, третья капля разбивались об стол, передавая нам прощальный привет от уже мёртвого хозяина. И вся наша жизнь – моча, несколькими каплями она разольётся по столу, за которым будут питаться уже совсем другие. Свобода пахнет мочой, ведь теперь они мертвы и свободны. Граждане скрылись в общем коридоре, через несколько минут лезвия опустились, вернув нам привычную свободу.
Глава 11. Хороший повар нужен не везде
Национальная