в то время как обычные посетители прямо направлялись в столовую по маленькой лестнице и через эту столовую проходили в большую гостиную. Только Корнель Лебрен и аббат Пуляр проходили через дверь налево и маленькую переднюю, выходящую в эту комнату. Вот она. А вот и коридор, который из нее ведет… Все это так! Впрочем, эти двери скрыты под обоями, и они могли пройти, не будучи замеченными, через большую лестницу в переднюю первого этажа. Если вы согласны, мы тоже пройдем по этой дороге!
– Господин Панафье, – сказал один из братьев, – вы отлично изучили план и лучше нас знаете расположение комнат в доме.
– Конечно. Я даже сомневался, были ли вы в нем хоть один раз.
– Один раз были.
– Да, я знаю. Идемте.
И, держа в руках подсвечник, Панафье открыл дверь налево. Они очутились в широком коридоре, называемом галереей на основании того, что на сырых стенах висело нескольких плохих картин.
Пройдя этот коридор, они открыли стеклянную дверь и очутились на первых ступенях широкой лестницы, на которой был разостлан узкий алжирский ковер.
– Все это так. Вот лестница. Поднимайтесь по ней!
Придя на второй этаж, они остановились.
– Надо сориентироваться! – снова сказал Панафье. – Дверь налево в углу – это потайная дверь в спальню. Вот дверь в коридор, ведущий в людскую, через который прислуга ходила в столовую. Пройдем через него. Нам нечего делать ни в людской, ни в кухне, идемте в столовую.
Говоря это, Панафье в сопровождении братьев прошел в коридор и вошел в столовую.
Эта комната была отделана с претензией на роскошь. Стены были покрыты лепкой из папье-маше.
– Теперь пройдем через дверь на маленькую лестницу, – продолжал Панафье.
Эта дверь вела в большую гостиную и была освещена.
При виде этой комнаты Панафье невольно вскрикнул от удивления.
– Черт возьми, какой шик! – проговорил он.
Это была большая гостиная, каких много в настоящее время. Белая с золотом, во вкусе Людовика XV, с плохой бронзой, с мебелью, обитой красным шелком, и большим белым ковром, посредине которого был изображен громадный букет красных цветов. Потолок представлял небо, подобного которому никто никогда не видел, – на нем росли цветы. Два громадных стола занимали середину гостиной. На этих столах еще стояли маленькие коробки, в которые кладут мелки и карты.
Осмотрев все это, Панафье сказал:
– Да, это так. Вот комната, в которой играли. Вы знаете, что, по собранным сведениям, этот дом был настоящим игорным домом. Вот в углу направо маленькая дверь, которая ведет в коридор. Вот она, войдем в нее! Так. А тут рядом дверь в уборную. Вот и она! Здесь восхитительно! – вскрикнул Панафье, войдя в уборную. – До сих пор еще пахнет духами!
Что касается братьев, то по мере того, как они приближались к месту совершения преступления, они становились молчаливее и мрачнее.
Уборная вся была обита тканью с очень красивым рисунком. В ней стояли два низких кресла, кушетка и широкий диван, обтянутые той же тканью. Зеркало