не заплакал?
– Он упал и тут же посмотрел на нас. Если бы мы своим видом показали ему, что испугались за него, он бы обязательно расплакался. А мы шли к нему и оба улыбались. Тогда он встал, потёр ободранные коленки ладошками и побежал дальше.
– Жестокие мы с тобой родители, – шутливо сказала жена и поцеловала меня в щёку.
– Это не жестокость. Это результат нашего спортивного образа жизни. В спорте без травм не бывает и если ойкать из-за каждой болячки, будет уже не до тренировок. Ты, например, ещё школьницей, играя в гандбол, сломала палец, а родители даже не узнали об этом.
– Да я и сама не подумала, что это перелом. Поболел какое-то время и перестал. Правда, кривой слегка получился.
– Зато теперь это мой любимый пальчик, – я нашёл в темноте её руку и ласково коснулся сломанного мизинца губами.
– Может по чаю?
– Нет, – ответил я, – только не чай. И так взбудораженный весь. Лучше молоко.
Мы встали, накинули халаты и босиком прошлёпали на кухню. Свет не включали, так как в окна светила огромная полная луна, не замутнённая облаками. Я налил в стаканы молока и поставил их в микроволновку слегка подогреть. Плеснул немного молока в миску Малявке, которая проснулась и крутилась рядом. Затем мы прошли на террасу и уселись в ротанговые кресла.
– Римская луна, – произнесла жена, глядя на красавицу-луну.
– Почему «римская», а не «минская» или «бобруйская»? – я хохотнул, довольный своей шуткой.
– Ни в Минске, ни в Бобруйске, нигде либо ещё, мы не сидели под такой красивой луной на ночной террасе со стаканами в руках. Только в Риме. Правда пили не молоко, а вино. Помнишь?
– Помню. Помню, что никогда не видел нашего Женьку таким раскрепощённым, как в те римские каникулы. Впрочем, они оба тогда на ушах стояли, так им нравился отдых на Средиземном море.
– Было, – жена помолчала, прикрыв глаза, затем спросила, – ты не считаешь, что сказка, которую ты рассказываешь детям на ночь, как минимум жестковата?
– Так и есть, жестковата. Но они воспринимают её адекватно, так как отождествляют братьев-галлов с собой, а у них всё хорошо, папа и мама рядом, войны нет, боёв на арене тоже. Они не воспринимают её всерьёз, они воспринимают её как очередную чудную папину сказку. А ты откуда знаешь, о чем я им рассказываю? – я был в курсе, что каждый раз, когда я рассказываю сказку детям, она сидит на пуфике под дверями детской спальни и слушает, но все равно наклонился к ней и грозным шёпотом спросил: – подслушиваешь?!
– Представь себе, – она мягко рассмеялась, – я всегда подслушиваю под дверью, когда ты повествуешь им свои чудные истории и, между прочим, всегда удивляюсь твоей фантазии. Тебе бы писателем стать, а не учёным.
– Думаешь? Они же скучные и нудные, эти истории.
– Тогда ответь, почему дети ждут их с таким нетерпением?
– Потому, что у нас особенные и самые обалденные дети.
– Несомненно.
Мы потянулись друг к другу через спинки кресел и поцеловались.