Ага, – Арсений тут же вцепился в мою руку.
Наш дом располагался в лесу, примерно в шести километрах от ближайшего посёлка. Лес обступал дом со всех сторон, а с тыла, как раз с той стороны, на которую выходили окна детской спальни, деревья подступали вплотную к самому дому. Наша с женой спальня располагалась через коридор напротив детской. Мы с Арсеном, не включая освещения, спустились на первый этаж. В сумраке прихожей я надел ботинки на босые ноги и взял с полки фонарик.
– Не боишься? – спросил я сына.
– Нет, – ответил тот, поблёскивая в темноте глазами.
– Женька спит?
– Не-а. Это он первый услышал плач и меня разбудил.
– Зови его. Только быстро и тихо, чтобы мама не проснулась.
Арсений на цыпочках убежал, а я, приоткрыв дверь в кухню, тихонько чмокнул губами. Малявка тут же прошмыгнула из кухни мне навстречу и встала на задние лапы, упёршись передними в моё бедро. Малявкой звали ручную лису, которая будучи крохотным лисёнком, прибилась к нашему дому. На спине у неё было несколько колото-рваных ран, отчего я пришёл к выводу, что она чудом спаслась от того, чьи дети сегодня плакали в ночи.
– Малявка идёт с нами? – дети уже были рядом со мной и тискали довольную лису.
– Куда мы без неё, – я открыл входную дверь и мы гурьбой вышли из дома.
Ночь была необычайно тихая, тёплая и звёздная. Ни облачка, ни ветерка. Почти полная луна в достаточной мере освещала наш путь, потому фонарик я пока не включал. Из-под навеса, потягиваясь, вышел Байрон. Байрон – дворняжка с примесью кавказкой овчарки был огромен и грозен. Мы взяли его щенком из приюта, в тот же день, как на нашем подворье появилась Малявка. Его задачей было не столько охрана дома, как защита Малявки от соседских и бродячих собак, которые изредка забредали на нашу территорию. Они росли вместе, укрепляя свою дружбу играми и совместной трапезой. Когда им выносили еду, а Байрон в этот момент отсутствовал, совершая обход находившихся под его охраной владений, Малявка никогда не приступала к еде одна. Она сидела возле миски Байрона, охраняя её до прихода друга. Как только в поле её зрения появлялся Байрон, она тут же отходила к своей тарелке и начинала есть. Вот только место для сна у них было разное. Малявка облюбовала себе кухню, а Байрон предпочитал спать во дворе под навесом.
Байрон без излишней суеты пристроился к нашей процессии и вот уже всей ватагой мы завернули за дом. Я, зная куда идти, направился по тропинке в нужную сторону вглубь леса и через пару десятков метров остановился около одной из сосен. Малявка с Байроном уселись под деревом, задрав головы вверх. Вверху среди ветвей была кромешная темнота.
– Слушайте, – прошептал я.
– Кого? – одновременно и тоже шёпотом спросили дети.
– Лес, – ответил я.
Тишина в лесу никогда не бывает абсолютной, но в этот момент она была именно такой. Казалось, что даже Байрон с Малявкой затаили дыхание,