бабушка в старости пела песни своей матери, и не слишком нуждалась в новых, и была поэтому частью вечности, и осталась в ней навсегда.
И моя мать пела её песни за праздничным столом. Правда, иногда подпевала радиоконцерту Шульженко, или там, Кристалинской, пока возилась с обедом на кухне. Ведь уже пришло Новое время, чтобы отделить До от После…
Мои братья и я… У меня был когда-то рукописный песенник, в толстой такой тетрадке в клеточку, на девяносто восемь листов… Там было сто, а может и больше песен, и мы с братьями их помнили наизусть, и пели вместе под гитару, а записывал я только потому, что взял пример со Среднего, у которого была такая же тетрадка, и первая гитара, быстро ставшая общей. У меня было, с кого брать пример… Только в моей тетрадке уже не было песен моей бабушки и моей матери. Новое время – новые песни… Хотя… Пару их песен я всё ещё помню. Только пою всё реже. Скачу по каким-то подборкам самой лучшей по чьему-то мнению музыки, и не могу остановиться, потеряв собственный голос. Вместо ощущения вечности – мерзкие Здесь и Сейчас, которые полагается чем-то заполнить, неважно чем, но, проще всего, барахлом. И эмоциями, которые стали просто товаром. Скала по имени Вечность пошла трещинами и, на моих глазах, обратилась в песок.
Мои-то братья остановились, не приняв этот новый мир, а я всё пытаюсь удержать побольше песчинок, утекающих через пальцы, давно потеряв целое.
И вот, я один теперь перед Богом, и никого нет между Ним и мною, и может быть я, из трёх, один прижился в этой очередной России, вывалявшейся, как поросёнок, в общечеловеческих ценностях, потому, что я – худший из трёх. Мои ценности приземлённей, к разной дряни я терпимей, и проживаю свои дни, как космонавт – наблюдатель на чужой планете, в ожидании спасательной экспедиции… И у меня слишком много ценных и полезных вещей, от которых я не могу отказаться, как полноправный вкладчик новой пирамиды… из песка. И если меня спросят когда – нибудь о том, какими были мои братья, и каким был я – я не напишу роман, потому что для этого нужно быть мудрецом, или сделать вид, что ты мудрец, а я не мудрец, а наблюдатель. Я и повесть не напишу, потому что для повести нужно придумать красивый финал, а я не хочу придумывать и врать. Так… Разве что сказку, с дешёвой моралью в самом конце…
СКАЗКА О ТРЁХ БРАТЬЯХ
Эй, внучок! Ну, чего ты там ещё не видел в своём смартфоне? Игра с говорящими какашками – ниндзя? Ну хоть бы со Змеем Горынычем, Святогором – Богатырём, или даже говорящими мочалками… Что? Не актуально? Были уже такие, сто лет назад? Так тебе всего-то шесть, откуда знаешь-то? Ни фига себе, точно помнишь… Слушай, давай я тебе, что ли, сказку расскажу. Про трёх братьев—охотников, не слышал? Ещё бы… Дело-то было не каких – нибудь сто лет назад, а в глубокой древности, когда люди, если хотели песню, не наушники в уши запихивали, а собирались и пели, и даже на разных музыкальных инструментах сами пальцами играли, и, того мало, просто так пели, для себя, не собираясь,