взяли. Да и народец тридевятый не так прост оказался – от морока да сглаза очистился… Ну, может, не совсем пока… Но некоторые даже работать принялись. И даже челядь толстоликую из телевизора выперли, чтобы сильно глаза не мозолила… Ну, может, и не до конца ещё…
В общем, стал младший брат снова свои дома рисовать, и жизнь у него потихоньку наладилась, да и царство какое-никакое образовалось вновь. Конечно, не Тридевятое, а только Двунадесятое, но хоть без кубического корня… Правда, перестал младший брат быть охотником, потому как, что за охота без костра, звёзд… и братьев?
Ну что, внучок, поедем завтра на велике кататься?
2. ПАМЯТЬ
Полоска вечерней зари медленно остывала за холмом, укрывавшим с запада просторную заболоченную пойму узкой речки, из последних сил пробивавшейся к ещё далёкому Дону через плотные заросли камыша. Из слегка колышущегося от вечернего ветерка, кажущегося, с этого заросшего кустарником низкого берега, бесконечным камышиного поля, кое-где торчали тёмные кроны ив, обозначая редкие островки, на которых мог бы отдохнуть охотник, бродящий в зарослях болотной травы в поисках дичи. Пахло – влажно и терпко…
Я добывал из недр исправно, хотя и не торопливо, дотащившего нас сюда ЛУАЗика банки с тушёнкой, чтобы было из чего приготовить ужин, а Старший пытался разжечь костёр из кривых влажных сучьев, которых успел натаскать целую гору, и которые только и возможно было раздобыть на этом, слава Богу, остававшемся пустынным берегу. Раздолбанный, но честно притворявшийся внедорожником ЛУАЗ-969, недавно раздобыл и собственноручно привёл в относительный порядок Средний, который, несмотря на уже навалившуюся темень, совсем наверное уже непроглядную там, в камышах, всё ещё бродил где-то, отмечая своё присутствие редкими глухими хлопками выстрелов. От будущего костра уже тянуло ольховым дымком, говорят, идеальным для копчения разных вкусностей.
– Может, примус разожжём? – спросил я.
– Конечно… Надо было с собою дрова везти, – старший отвечал отрывисто, между хлёсткими ударами туристского топорика, превращавшими кривые сучья в аккуратные поленца, – на этом мусоре до утра не вскипит… я так, для уюта… был бы дождик, а так… скучно без костра… сейчас подброшу… побольше… чтобы сохли… и раскочегарю…
Портативный примус «Турист» был капризен, и слушался только Старшего.
Млечный путь уже вовсю пылал над нашими головами, и в кастрюле на раскочегаревшимся и гудящем, словно реактивный двигатель, примусе уже закипало нехитрое гречнево – овощное варево, когда мы услышали шорох шагов в скупо поблескивающей от небесного света, влажной от вечерней росы, траве, обернулись, и увидели медленно приближающийся силуэт Среднего, похожий на тёмный провал среди сияющей звёздной пыли, каким изображали чёрную дыру в популярном журнале «Знание – Сила».
– Ну, как?
– Пять