пор где-то там освящает окрестности Лиственничной аллеи – главной улицы архитектурного комплекса Петровки: в моё время и сегодня – Тимирязевки.
Вспомнились комические комсомольские собрания студентов Академии, прежде всего моего, первого, курса. Комсорг, молдованин, послеармейская креатура, так усердствовал на проводимых им встречах, что часть комсомольской челяди, вчерашние школьники окрестных губерний, готовы были идти брать Зимний двадцать четыре часа в сутки. Абсурды тех встреч, это материал для отдельных книг и диссертаций.
Вспомилось, разумеется, с позволения сказать общежитие этого ВУЗа: большое, невысокое, ветхое, кирпичное здание с предлинными коридорами и маленькими комнатёнками, в которых ютились по три или даже по четыре-пять студентов. Изредка на этажах встречались общие кухни, общие же туалеты и залы с умывальниками – только с холодной водой. В подвале была общая «баня»: помещение с несколькими десятками душевых систем с горячей и холодой водой. Женские и мужские дни чередовались через один.
Жить втроём было роскошью. Такое счастье было доступно только иностранцам и студентам СССР отслужившим в армии. Иностранный контингент был обильно представлен африканцами, в меньшей степени европейцами из стран Варшавского договора, и, ещё в меньшей – студентами из Юго-Восточной Азии.
Я поселился в трёшку по специальному разрешению, родители постарались. Моими соседями были африканец Криге из Буркина Фасо и отслуживший в армии адыг по имени Рамазан. Фамилий не помню.
Криге был доброжелательным и рассудительным парнем. С ним было интересно поговорить. Кроме своего родного и приобретённого русского, он в совершенстве владел французским и хорошо говорил по-английски. Именно два последних языка чаще всего звучали в нашей тесной комнатёнке, когда к моему соседу из субэкваториальной Африки приходили гости: исключительно другие африканцы. Французского я тогда не знал совсем, но светскую беседу на английском поддерживал и даже не раз трапезничал вместе с чернокожими студентами. Чаще всего они готовили мясо, меня это вполне устраивало, тем более, что я, вчерашний школьник, тайн кухни тогда ещё не познал.
Как-то к Криге зачастила симпатичная коренастая креолка с островов Зелёного Мыса. Между собой они говорили на французском. Улучив подходящий момент, стараясь не показаться навязчивым и невоспританым, я спросил у неё откуда она. «Из западной Африки», – сказала. «А точнее?» – улыбнулся я. «С островов Зелёного Мыса», – ответила без энтузиазма. «А точнее? – снова спросил я. – С какого острова?»
Такой «наглости» с моей стороны девушка явно не ожидала. «Дмитрий, ты хочешь сказать, что знаешь, где расположены острова Зелёного Мыса?» – спросила с недоумением. «Естественно. И названия ваших островов знаю: Святые Антан, Висент, Николай, Лузия, и естественно: Сантьягу, Фогу, Маю и Брава», – улыбнулся я. «Браво, Дмитрий, я потрясена! Ты первый русский в моей жизни, не считая работников дипкорпуса, который не только знает, что такое острова Зелёного Мыса, но