глядела ему вслед.
Перед самым обедом пожаловал Анисим Шатров. Он остановился метрах в пяти от Митьки, положил обе руки на костыль, смерил его из-под бровей задумчивым взглядом. Митьке это тоже не понравилось, и он спросил:
– Как, папаша, все в государстве в порядке?
Анисим ничего не ответил насмешнику, а спросил у Варьки:
– Отец что, в больницу уехал?
– Уехал. Тебе что?
– Ничего. Когда вернется-то?
– А я откуда знаю?
– Ну, ну…
И повернувшись, пошел, тыкая костылем в снег. Клавдия Никулина сняла платок, стряхнула с него сенную труху. Волосы у нее взмокли, слиплись беспорядочными прядями.
– Жарковато? – спросил Митька.
– Ничего, мне силы девать все равно некуда.
Митька даже чуть смутился от такого ответа. И, может, поэтому спросил то, о чем не хотел спрашивать:
– А куда делся сегодня телячий воспитатель?
Клавдия не спеша повязала платок. Потом губы ее пошевелились точно так же, как вчера, и он услышал:
– Дур-рак…
– Она что, сама видела вчера или ты ей рассказала?
Никулина закинула вилы на плечо и пошла прочь. Это окончательно взорвало Митьку, и он закричал:
– Ну так передай ей… Передай, что Митька извиняться придет… На коленях, мол, обещался приползти!
Тогда Клавдия вернулась, подошла близко-близко и сняла с плеча вилы. Поглядев прямо ему в глаза, тихо спросила:
– А если в самом деле придется… ползти?
– Мне-то?
– Тебе-то. Да если еще за счастье сочтешь, что позволит… приползти?
– Эт-то я-то? За счастье? Вот что… Вот что я тебе скажу! – Он кинул в рот папиросу. – А ты это ей скажи… Таких-то, как она, – я видывал уже… таких – пучок на пятачок… Да и то в базарный день. А посреди недели – еще дешевле…
Заиндевевшие Клашкины ресницы качнулись, и в усталых глазах немолодой женщины расплескалась печаль.
– Нет, Митя, – грустно сказала она. – Может, ты видывал каких-нибудь. А таких еще не видел.
– Я-то?! – еще раз воскликнул Митька, искренне удивляясь ее словам.
– Ага, ты. Не приходилось тебе еще таких видеть. По простоте наивной она не верит… или не верила, что сын у Зины от тебя. Сплетни, говорит, все это. А вчера, глядя на тебя с Варькой… Что рот раскрыл? Папироса, гляди, выпадет.
Папироса не выпала, Митька сам ее выдернул изо рта. Выдернул, хотел отбросить прочь, но вместо этого снова сунул в зубы.
– Значит… значит, вчера… Ты гляди, догадливая какая…
И Митька неестественно рассмеялся.
Клавдия в упор поглядела на него, произнесла:
– А тут вроде и догадываться нечего.
И она пошла к своему дому.
– Нет, ты погоди! – рванулся было за ней Митька. – Ты объясни… с чего это все же она.
Клавдия опять приостановилась. Она хотела было рассказать, как вчера Ирина, когда Митька ушел от скирды, уткнулась ей в грудь и, рыдая, прошептала: «Да ведь не сплетни это про него… Раз он