ребёнком, и долгое время они были неразлучны, как близнецы. Поэтому, если мой друг не хочет чего-то делать, его настроение вполне может передаться фаэтону.
Это невинное замечание, сопровождаемое беззаботной улыбкой, не обмануло Ленни. Пусть себе угадывают его мысли! На здоровье! Его обострённое чутьё говорило, что Нандоло очень зол на своего напарника и даже может перейти к рукоприкладству, но опасается за свою жизнь, беспечно вверенную уродливой колымаге на колёсах. Поняв это, Ленни немного расслабился и устроился поудобнее, созерцая окружающую природу.
Ни до, ни после этой ночи ему не приходилось видеть такой красоты. Заходящее солнце повисло над океаном, не решаясь окунуться, а туча быстро настигала его, обволакивая со всех сторон, и виделось, будто сквозь морщинистый старый лик проглядывает свежая кровь. Залив пламенел; смотреть на воду было больно. Море выбрасывало волны, точно руки, приветствуя дикую стихию. Над ним носились чайки и буревестники, и чьи-то тоскливые голоса слышались в завывании ветра.
Чёрные скалы приближались – почти в буквальном смысле, потому что скорость их приближения была явно выше той, с которой двигался фаэтон. Будто чья-то воля толкала их прямо в центр разорванного кольца, и Ленни еле справлялся с внутренним трепетом. Но где-то на самом дне его подавленной страхом души пробудился столь знакомый ему интерес, присущий человеку с неутолённой жаждой знаний. Ленни не успел задать свой вопрос, как Нандоло произнёс тоном, в котором сквозило удовольствие:
– Есть кое-что, чего ты не знаешь, правда? Существует целая легенда о том, как возникли Чёрные Скалы. Они – полностью искусственного происхождения. Однажды наш древний предок решил соорудить самую высокую в Немире башню. Но только постройка была закончена, как все окна в башне в одночасье стали непроницаемо чёрными – такими их сделала первая же песчаная буря. Тогда решили строить башни без окон, но сильные ветры остужали их стены, и жить в таких условиях оказалось невозможно. Не спасал даже солнечный свет, потому что солнце часто исчезало в облаках всё той же чёрной пыли. Поэтому все перебрались под землю. Там, по крайней мере, не дует.
– Ему это неинтересно, – заметил Сантариал.
– Нет, интересно, очень даже интересно. Ведь правда?
Ленни виновато опустил глаза, разглядывая свои руки, чинно сложенные на коленях.
– Раз интересно, то смотри, – сказал Сантариал каким-то странным голосом. Ленни насторожился, но Нандоло не дал ему размышлять.
– И не только смотри, а участвуй! – пригласил он.
Близилась ночь. Вокруг них чёрными рваными хлопьями оседала тьма. Маленькая и беспомощная игрушка в руках космических стихий, планета погружалась во мрак. Сначала помрачнело море, скоро и горы приняли монашеский обет, тёмное покрывало заволокло небо и землю, затушив прощальные блики тлеющего солнца. Не успел Ленни ахнуть, как двое перед ним перекинулись в персонажи театра теней, безликие и безголосые. Рука