Кто будет защищать честь своего брата, того Аллах защитит в судный день! – растерявшись, имам искал поддержки у остальных. – Что этот неверный вообще себе позволяет? Посмел своими грязными устами изгавнякать священный хадж… Я буду жаловаться местному беку…
– Твоя зона ответственности! Твоя паства! – пробурчал раввин попу. – Яснее ясного – холоп перегрелся, отчего полностью утратил связь с реальностью. Так может ты несравненный епископ его и остудишь?
– С превеликим удовольствием! Легко и просто! – зарумянился от такой чести поп. – Эй ты, святотатец, тебе кто разрешение давал рот разевать? Твоё дело, свинота необразованная, молча пасти скот да злаковые сеять, а в перерывах церковную десятину жертвовать. Кто тебя, юродивого, до всего этого надоумил? Быстро сознавайся, иначе не поздоровится!
– Ещё один воспитатель нашёлся, – устало махнул рукой крестьянин. – Губа не треснет, отчитываться перед тобой? Для начала объясни, кем тебе приходится святой Христофор, на всех иконах изображённый с собачьей башкой? Молчишь, надутый мочевой пузырь? Пёсьеголовые, значит, у тебя за святых и мучеников, за друзей то бишь… Иль ты не ведаешь, кто такие псоглавые? А раз ответить тебе нечего, так и ты ступай к чёртовой матери со своей пёсьей религией…
– Крест! – заорал поп так, что у окружающих напряглись перепонки. – Предъяви крест!..
– Что ж, это можно! Охотно предъявляю!.. Ставлю на тебе и твоих пегих дружках жирнющий крест, – хохотал на это крестьянин.
– Цыц, смерд! А ну, бегом стягивай портки! Я смотрю, добрый кнут давно не ходил по твоей простолюдинской заднице. Сечь тебя будем, утупок. Двести плетей этому нехристю, – от ярости поп уже даже не краснел, а синел, ввиду чего стал походить на спелую сливу.
– С дуба рухнул? – ничуть не растерялся крестьянин.
– Вот что случается, если воли батраку отписывается сверх положенного, – ехидно подмечал раввин. – Вместо того, чтобы разнашивать своему сюзерену сапоги на правый и левый, он нахальством своим, обогнув сто китайцев, возомнил себя способным мудрецов поучать… В колодец бы его за такое, да жаль рядом нет подходящего…
– Башковитость твоя не ведает границ… чистота помыслов твоих белее листа бумаги… непотопляемость твоих смыслов разнообразней осеннего натюрморта, а красота слога твоего затмит все свитки и трактаты по словообразованию поэтов запада и востока. Однако, любый сердцу моему, родимый ребе, не стоит забывать, что если шайтану будет выгодно, он запросто заговорит о Коране, – поддакивал имам.
– Это вы-то мудрость? – смеялся в ответ невольник. – Да в ваших пустых баклагах отродясь умной мысли не бывало! В них только ветер сквозной свистит, да мыши пляшут. Как иначе объяснить ваши заблуждения по таким вопросам как, например, единобожие? Для начала не грех вспомнить, что все три авраамические религии3 привязаны к искусственно созданной