Живо вяжите этого крамольного чревовещателя, а уж там разберёмся, с какими злыми духами он на короткой ноге якшается.
Призыв раввина в данную минуту был нужен, как алкашу повод выпить. И без призыва набросились духовники на оборванца, да для начала принялись того лупить, словно садист-второгодник младшеклассника, отказавшегося подчиняться. Вдоволь наподдавав пинков да затрещин, бедолагу начали запрягать в его же телегу. Прочными джутовыми верёвками стянули по рукам и шее, а для отведения оглобель от превратившегося в гужевого, двуногого по старинке использовали дугу.
– Битый ишак бежит быстрее лошади, – стебался мулла во время запрягания. – По всем канонам шариата повинен казни лютой.
– За одного битого двух небитых дают, – соглашался поп.
– Не ной! – злорадствовал раввин. – На то и бьют, чтобы больно было. Чтобы битый пёс догадлив стал.
Вся троица поводырей с нескрываемым восторгом забралась в телегу. Звонко рассекая воздух, свистнула плеть. Тронулись.
* * *
– Но!.. Но!.. Пошёл! – орал громче остальных поп, в который раз занося плеть над истязаемым. – Резвее, ленивая твоя задница! Пошевеливайся! В конце пути тебя ждёт отличный сноп сена в качестве награды.
– Голь перекатная позабыла своё место на этой грешной земле, – жужжал рядышком имам подобно майскому жуку. – Ничего, мы ей напомним…
– Шаныга подорожная, а туда же, – язвил раввин. – Цепочки из фальшивых притязаний удумал выстраивать. Гляди-кась, какой правильный нашёлся!
Крестьянин, никак не реагируя на эти враждебные выпады «божьих» деспотов, знай себе тянул аркан, наброшенный на его шею. Тянул молча, даже зубами не скрипел. Казалось порой, что ему и вовсе по душе данная катавасия. Так, обливаясь потом, был преодолён первый километр, а за ним и второй. И вот, на рубеже границы хлопкового и макового полей, тяговое устройство вдруг снова посмело расширить пасть и печально запело:
Рождаясь, человек всегда страдает.
Ещё сильней страдает человек,
Когда на склоне лет дух жизненный теряет.
Когда к концу подходит его краткий век.
Совсем страдает, если умирает,
И в середине между тем и тем – страдает.
Страдает, а «за что?» – не понимает,
А сам в ту пору словно свечка тает.
По существу, причины всякие бывают:
Рождаясь – узел прошлой кармы ослабляет,
Грехи из прошлой жизни как бы отмывает.
Когда от старости с косой старуха забирает,
То новый справный узел им завладевает.
А в середине глупость, водрузив на пьедестал,
Упрямо новый рок, он сам себе петляет.
Круг замкнутый, за разом раз даёт повтор,
Ярмо, проверенное временем – затор.
Есть у сестрицы эволюции один приём,
Его художник всемогущий