что коллизия с купанием в Неве перекочевала в комедию Григория Горина “Шут Балакирев” (1999), где она переосмысляется и предстает как чисто шутовское действо. Правда, на этот раз в реке спасается от зноя целая рота солдат; Иван же выстраивает бесштанных купальщиков по ранжиру, чем вызывает поощрительную реплику светлейшего князя Меншикова: “Фамилия – звучная! Смекалка – быстрая! Рожа – наглая!.. В общем, пойдешь, Балакирев, служить к царскому Двору… в специальную шутовскую команду!”
Блистательно (как будто сам подсмотрел!) Горин раскрывает и яркую самобытность Балакирева. Так, когда он прибывает во дворец, шутовская “кувыр-коллегия” требует от новоиспеченного шута показать свое искусство. Иван же говорит, что шутить может только по вдохновению и шевелить ушами, ползать на коленях, музицировать задницей категорически отказывается. “Каков, ребята, – разъярился один из шутов, – мы здесь без продыху сутки дрочим шутки, а ему, вишь, настроение подавай? Щас! А ну, вяжи его, братцы! Отпетушим по полной!”. И шуты набросились на Балакирева, схватили за руки, начали стаскивать штаны. Ивана спас Петр Алексеевич, который явился весьма кстати в самый пикантный момент. “Кто из них тебя первый огулял? Кто принудил?! Говори!” – грозно возопил монарх. Но Балакирев не стал выдавать товарищей: “Да никто не принуждал… Я сам вроде как предложился”. И он поведал байку о том, что когда-то, в бытность свою в Костромском крае, царь Петр будто бы случайно заглянул в дом Балакиревых. “А нет ли в этом доме того, кто главней меня? – спросил тогда царь и, подойдя к люльке, где лежал плачущий Иван, заметил: “Вот кто главней меня. Я ему прикажу “молчи!” – он приказания не выполнит. А он мне орет, мол, возьми меня на руки, царь, – я подчиняюсь!”. “Взяли вы меня, государь, на руки, – продолжил Балакирев, – я и затих… Вы, ваше величество, рассмеялись. И при всех меня поцеловали…” – “И куда ж я тебя поцеловал?” – с усмешкой спросил царь. – “А вот я и собирался это господам шутам показать… Они уж очень просили. Уж коли, говорят, сам царь тебя туда целовал, Ваня, нам, стало быть, тоже это особенно приятственно будет… Вот только, значит, приготовились, а вы и помешали…”. Петр захохотал и заставил всех шутов целовать по очереди зад Балакирева.
Шутом по призванию, по вдохновению предстает Иван и в комедии Анатолия Мариенгофа “Шут Балакирев”. Петр предлагает здесь Балакиреву оставить шутовское ремесло и занять высокую должность, на что тот отвечает:
Я недостоин милости такой.
Помилуй, государь, от награжденья,
Оставь меня в дурацком званье. Оставь
Сей глупый мой мундир на голове,
А в голове свободный ум оставь мне.
В “Деяниях Петра Великаго, мудраго преобразователя России…” Ивана Голикова, человека, всецело посвятившего себя изучению той эпохи, Балакирев фигурирует именно как любимый царский шут. Свидетельства Голикова заслуживают тем большего доверия, что он ссылается на