и биться в истерике.
Антич была в золотистом шелковом платье, выставляющем на показ ее загорелые, до бронзового загара плечи и ноги. На поясе, заменяя украшения, висели: слева – кортики в ножнах, а справа в виде груш – парализаторы ближнего действия. «Беллы» на этот раз не было – она не гармонировала с внешним видом женщины в маске. Зато правая рука сжимала позолоченный «Револ». Крупнее, чем был у Татхенгана, но размер, а еще больше – содержимое, невольно внушали уважение к его хозяйке.
Антич звонко цокнула каблучками туфель, отойдя от входа на пару шагов, и остановилась. Черные глаза, выглядывающие из-под маски, смотрели на нас, вспыхивая от гнева.
– Вижу, вы нашли общий язык, – заметила она спокойным голосом, – интересно, надолго ли?
– Тебе нужны деньги? Я заплачу, – взволнованно проговорила Антич.
– Деньги? В них я совершенно не нуждаюсь.
– Но что тебе от меня надо?
– Ты всего лишь пешка в моей игре, но пока я тебя назначаю королевой. Следовательно, и вести себя ты должна по-королевски.
– Что это означает? Что я должна делать?
Анатабель растерянно заморгала глазами.
– Ты королева, а ей позволено все!
– Но королева свободна, – вмешалась я.
Антич перевела на меня взгляд и ответила:
– В пределах игрового поля. А ваше поле – эта комната. Анатабель, не разочаровывай меня. Это в твоих же интересах.
– Я в твои игры не играю! – возмутилась Анатабель.
– Разве у тебя есть выбор? Или может, ты предпочитаешь отправиться на тот свет?
Анатабель замялась и только лишь раскрывала беззвучно рот, одновременно вытаращив глаза от бессильного возмущения, словно рыба, оказавшаяся вне родной стихии.
– А давай лучше меня за борт, – бодро предложила я. – Я смертельно обожаю холод и тьму.
Антич ничего мне не ответила. Пронзив суровым взглядом мою бывшую подружку, она заявила:
– Дорогуша, если тебе не удастся выбить дурь из этой красотки, твоя жизнь не будет больше представлять для меня интереса.
И она ушла, оставив ее в глубоком душевном смятении.
– Лануф, что мне делать? – в отчаянии проговорила она.
– Что тут непонятного? Ты должна превратить мою жизнь в ад. Чем больше слюней будет пускать Антич, глядя, как я пресмыкаюсь перед тобой, тем дольше ты проживешь.
– Я не могу так с тобой поступить… и умирать не хочу.
– Решай сама, – холодно сказала я, – я вряд ли чем могу тебе помочь.
– Лануф, но ты раньше как-то выбиралась из подобных ситуаций, помоги мне, – она закрыла лицо руками и, опустившись на пол, горько заплакала.
– Не плачь, Ан, – сжалившись, я обняла ее, – все будет хорошо.
– Я не верю… – пробормотала она сквозь слезы. – Мне кажется, я скоро умру.
Я возмущенно воскликнула:
– Не говори так! Тебе еще жить, да жить. Подумаешь, встретился человек с патологиями в психике, так уж все сразу помирать что ли?
Она, всхлипнув, подняла на меня заплаканные