и чутким. Угадывал ее настроение по смене интонаций. Умел подсказать нужное слово, продолжить ее мысль. Он как-то очень ловко заставлял ее выкладывать всякий негатив, женщина чувствовала себя как на приеме у психотерапевта. Рассказывая вслух свою историю, Мария теперь отчетливо видела все совершенные ею ошибки. Ах, как хотелось их исправить…
Если бы не место, где они разговаривали, и не принуждение, Мария получала бы удовольствие от таких бесед. Только уж очень ее коробило отношение шефа к женщинам, он считал всех их тупыми, жадными, безнравственными и безответственными. Она поняла, в чем причина такого отношения, когда однажды он коротко рассказал о том, что его в раннем детстве бросила мать, что рос он в детском доме. Хан не мог простить предавшую его мать. Он прекрасно учился, безо всякой помощи, а некоторые предметы осваивал вообще самостоятельно – некоторых учителей у них не было, и смог поступить в институт. Директор детского дома в то время избирался в горсовет и, чтобы продемонстрировать всему городу, какой он заботливый педагог, выбил для него приличную социальную стипендию, помог получить место в общежитии. Вот уж не ожидала, что он сирота, а она придумала ему богатую семью… Потому, поняла Мария, он и считает, что ее сыну уже не требуется материнская забота. Судит по себе.
– Вы так осуждаете женщин, а как поступили с девушками?
– А как я с ними поступил? – удивился Хан.
– Притащили против воли сюда, устроили гарем…
– Да эти девочки отсюда сами уже не хотят уезжать.
– Да они же молоденькие, глупые еще, но вы-то понимаете, чего их лишили, это непорядочно… Вы думали, как им жить дальше?
– Не надо говорить мне о порядочности… И о молоденьких. Меня больше интересует старость… Конечно, и молодость как таковая, сама по себе…
– Я имела в виду…
– Понял я, что ты имела в виду, не пойму только, зачем ты усложняешь себе жизнь? Не читай мне нотации, иначе тебя подвесят на этом крюке, выпорют на виду у всех.
Мария испугалась: куда только девался ее понимающий собеседник, перед ней сидел деспот с перекошенным от злости лицом.
Вторая смена уже столпилась у дверей, а медики только встали из-за столов. Маша торопливо убирала грязную посуду, она увидела, как ко входу подошла Надя и ожидала, что та сейчас же начнет шумно возмущаться задержкой. Но девушка прислонилась к стене и терпеливо стояла, даже глаза прикрыла. Что это с ней? Уж не заболела?
– Надя, ты почему не доедаешь? – забирая после обеда у нее тарелку, спросила Мария, – хватит тебе худеть, и так уже тощая стала.
– Я и не хочу больше худеть, только что-то аппетита нет.
– А тебе еще делают эти уколы для похудания?
– Нет, ничего не делают, один раз, еще тогда, вначале, сделали и все.
Мария наклонилась над ней, забирая тарелку, и увидела в ее волосах седые пряди… Странно, раньше этого не замечала. У молодой девушки появились морщинки у глаз и чуть отвисли щеки. Странно, ей же лет двадцать пять, не больше…
– Надя, а ты не заболела? Что-то плохо выглядишь…
– Да нет,