у меня было больше дюжины.
– Это что-то вроде торгового транспорта?
– Что-то вроде того.
– И что эти караваны перевозили?
– Все, что угодно, – одежду, консервы, ковры, аппаратуру, оружие… Всего не перечислишь.
– Ты мародерствовал?
– Валери! – Я повернулся и запустил ладони в ее прекрасные темные локоны. – Ну что за слова! Мародерствовал… Случалось, что мы брали трофеи. Это делают армии всех стран во все века. Это не осуждается.
– А какие трофеи? – допытывалась она.
Я развернул ее и, преодолевая нахлынувшее желание, шлепнул по попке.
– Марш на место! И читай свою «Шехерезаду». Нечего влезать в чужие дела.
Валери поцеловала меня, потрепала по щеке.
– Только не напивайся сильно.
– Принял к сведению! Проголодаешься – спустись в бар, выпей кофейку с бутербродом.
Выйдя из номера, я вдруг пришел к мысли, что даже очень близкая сердцу девушка быстро надоедает, и непродолжительная разлука с ней приносит не меньше радости, чем общение.
Спустившись на четвертый этаж, я, предупреждая нежелательную реакцию дежурной, поприветствовал ее каким-то фамильярным взмахом руки:
– Добрый вечер! Рад видеть вас цветущей и красивой!
Лицо женщины, разумеется, расплылось в улыбке, она принялась меня вспоминать, и, пользуясь ее кратковременной потерей бдительности, я быстро пошел по коридору, отыскивая четыреста пятнадцатый номер. Случайно мой взгляд наткнулся на белый картонный квадратик, лежащий на краю ковровой дорожки, и я поднял его. Это была визитка Алексеева, причем именно та, которую он дал мне. Я перегнул ее пополам, прежде чем спрятать в карман рубашки, и этот картонный квадратик также был сложен вдвое.
Я не успел как следует поразмышлять над странностями нашего бытия, потому что четыреста пятнадцатый номер уже был перед моими глазами. Постучался. Услышав голос Алексеева, вошел.
Он меня ждал, и это было приятно осознать. Ведь часто бывает – утром мы сожалеем о том, что слишком много наобещали накануне вечером. Журнальный столик, выдвинутый на середину комнаты, уже был накрыт фруктами, лепешками и шашлыками, которые Алексеев, по всей видимости, прихватил в парке по дороге в гостиницу. Полковник, одетый в дорогой спортивный костюм, вскочил с кровати, крепко пожал мне руку, придвинул кресло и, щелкнув пальцами, заговорщицки сказал:
– Ну что, приступим?
С этими словами он открыл холодильник, вынул с мороза заиндевевшую бутылку «Абсолюта» и водрузил ее на стол. Снова придется пить, обреченно подумал я, потому что никогда не любил проявлять особое усердие в этом вопросе.
Разговор не клеился, и полковник разлил по первой, следом – по второй и только после третьей, энергично жуя свежую лепешку с завернутым в нее пучком зелени, стал рассказывать, как он недавно встречался в Кулябе с командиром полка Локтевым, который тоже когда-то служил в Афгане ротным, и я должен был его помнить, и что здесь наших полно и надо бы успеть организовать встречу, накрыть стол �