без лучика звезды. И тишина, какой я не слышала давным-давно.
Вот я и вернулась на дачу. Подумала о своей жизни, и стало так грустно, что приклонила голову на плечо Кости, возможно, даже слезу пустила, потому что он вытирал мне щеки пальцами и тыльной стороной руки, ладони-то у него были изуродованы. Лицо его оказалось совсем близко, и я прикоснулась к нему губами. Попала в уголок рта. А потом началось такое, к чему я будто бы не имела никакого отношения. Губы, руки и даже ноги действовали сами, я ими уже не управляла. Губы проникли в губы, руки гладили спину под одеждой, и вряд ли я ошибалась: с ним происходило нечто подобное. Я слышала, как бешено стучит мое и его сердце, а потом он поднял меня и потащил в комнату, на диван, вместе с ватником, который волочился за нами. Свалило нас, закружило, я только вскрикивала, и смеялась, и всхлипывала. А потом, обескураженные случившимся, мы сидели рядышком на диване, спустив ноги на пол.
Это был закономерный итог моей долгой детской любви?
– У тебя давно не было женщины? – спросила я, и он кивнул.
– У меня вообще ничего такого не было сто лет. – Помолчали. – Выбрали, конечно, самый подходящий момент…
– Ничего мы не выбирали.
– Это был инцест?
– С ума сошла?!
– А что? Не мы первые. И вообще, и в частности. В нашем и в вашем роду такие штуки уже случались.
– Что ты имеешь в виду?
– Мою прабабку и твоего прадеда. Наших тезок! Софью и Константина.
Я замерзла, мы залезли под одеяло, и я положила голову ему на грудь, а он спросил:
– Между нашими пращурами что-то было? И что же?
– Известно что. Любовь. Только жениться им не позволили. Они были троюродные. Или все-таки двоюродные? Но такие браки случались. И если бы они поженились, возможно, моя прабабка была бы жива. Удивительно только, что нас назвали их именами. Тебя – ладно, но меня-то… Я никогда не дала бы своему ребенку имя убитой прабабки. Конечно, я не верю, что с именем наследуется судьба…
– Ничего подобного не слышал.
– А про убийство?
– Какое отношение к убийству имел мой прадед?
– К убийству – никакого. А к моей прабабке – самое прямое, – сказала я, но говорить расхотелось.
Дрожь моя не только не прошла, но даже усилилась, и дрожала я теперь не от холода. Я дотронулась до него, он спал.
За окном рассвело, наверное, было часов шесть утра, синички-сестрички зацвинькали. Я старалась успокоиться, чтобы Костя выспался. Конечно, ему досталось вчера по полной программе. И вчера, и позавчера, и вообще… Вспомнила, что обещала позвонить Сусанке. Но она считает, что я поеду на дачу только сегодня. И пусть Костя сам разбирается со своей Сусанкой.
7
Проснулась я в постели одна. Костя был на втором этаже, я слышала его шаги. Он что-то двигал и перекладывал. В голове победно звучала невесть откуда взявшаяся песня:
Пусть всё будет так, как ты захочешь,
Пусть твои глаза как прежде горят,
Я с тобой опять сегодня этой ночью,
Ну а впрочем,
Следующей