был парламентарием до мозга костей.
– Один из кого? – спросил он.
– Один из нас.
Бук встал из-за стола, готовясь сделать последнюю попытку. Он ознакомился с заключением службы безопасности и по совместительству разведки, в чьи задачи входило также и обеспечение внутренней безопасности.
– Если бы они хотели принять те меры, которые предлагаете вы, то они бы просили о них. И я бы немедленно согласился. Но они этих мер не требуют, а они – эксперты. Я могу попросить их предоставить для вас необходимые разъяснения, если пожелаете.
Краббе только отмахнулся:
– Я и без разъяснений прекрасно знаю, почему они этого не сделали. Мы все слишком боимся этих людей. Боимся, что если мы дадим им отпор, то они тут же поднимут крик о шовинизме. Мой дед сражался с нацистами ради этой страны, рисковал своей жизнью…
– Кампания запугивания не причинит вам особого вреда, ведь рейтинг и без того довольно низкий. Я правильно понимаю?
Бук просто не мог не сказать этого. Напыщенность Краббе зашкаливала.
Краббе подскочил, надел свой дорогой пиджак, одернул рукава.
– Аггер не поддержит вас ни при каких обстоятельствах. И это значит, что большинство вы получите только вместе со мной. Считайте голоса. Я, например, сосчитал.
– Эрлинг…
– Я буду ждать ответа к семи вечера. Посоветуйтесь с премьер-министром. Он понимает ситуацию, – он поднял пустую чашку, словно говорил тост, – даже если вы пока не разобрались.
Краббе оглядел кабинет, улыбнулся портретам на стене, смерил Томаса Бука взглядом с головы до ног, отчего новый министр юстиции остро почувствовал себя не в своей тарелке.
– Спасибо за кофе, Бук. Хорошего дня.
Вернувшись в управление, Лунд вновь оказалась под градом неприязненных взглядов – и тех, кто ее знал, и тех, кто только что услышал о ней. Мимо, с папками в руках, быстро шел Свендсен – невысокий широкоплечий оперативник, которому она когда-то угрожала оружием. Он посмотрел на нее особенно холодно. Лунд улыбнулась ему, кивнула:
– Привет!
Затем Брикс увел ее в комнату для допросов. Там за столом сидела миниатюрная женщина в деловом костюме и говорила по телефону. Она была немногим старше Лунд, но все в ее внешности и манерах говорило о ее высоком положении: дорогая одежда, уверенная улыбка, красиво уложенные на затылке темные волосы, идеально отглаженная белая блузка. И духи.
Лунд почувствовала себя неловко в зимней куртке, джинсах и красном свитере.
– Прошу любить и жаловать, это заместитель комиссара Рут Хедебю, – сказал Брикс, подводя Лунд к стулу. – Она хотела познакомиться с вами.
Хедебю пожала ей руку:
– Наслышана о вас.
– Могу себе представить.
– Парк Минделунден – памятник национального значения. Я хочу, чтобы это дело было раскрыто как можно скорее. Прошло десять дней, а мы по-прежнему теряемся в догадках.
– Тогда выдвигайте обвинение против мужа.
– У нас недостаточно доказательств. –