увели с собой.
– Потом потолкуем по душам, – пообещал капитан ГБ седому сухопарому полковнику с двумя рыцарскими крестами на мундире. – Что за чертовая жара, – добавил он, снимая фуражку, чтобы промокнуть лысый, словно колено, череп. – Лейтенант?!
На зов командира явился лейтенант ГБ со смуглым кавказским лицом.
– Машины обыскать и сжечь. В темпе, давай, Швили. – Фамилия лейтенанта была Палавандишвили, но капитан, чтобы не ломать языка, обходился окончанием. Лейтенант пробовал качать права, но капитан его живо обломал: – Ты мне, Швили, не кочевряжься. Если есть мнения, то одно мое, а остальные неправильные.
Оставив машины пылать на просеке, спецназовцы углубились в лес. Пленник шагал в середине группы, бесцеремонно подгоняемый, когда руками, а когда и прикладом.
Едва до немецкого командования дошло, что в тылу действует диверсионная группа, оно приняло адекватные меры, бросив против спецназовцев полнокровный пехотный полк. Леса прочесывались квадрат за квадратом. К полудню прибыла зондер-команда СС, и вскоре спецгруппа была зажата с фронта, тыла и флангов. Трезво оценив создавшееся положение, командир решился принять бой. Но, сначала он созвал военный совет, состоявший из лейтенанта грузина и армейского старлея со значком парашютиста на груди. У разведчиков каждый имеет право высказаться. Это незыблемое правило соблюдается с чисто военным педантизмом.
– Надо с боем к своим пробиваться, – предложил старлей-парашютист. – Ударим внезапно всеми средствами.
– Я бы прэдлажил раздэлытса на мэлкые группы и дэйствоват по обстановкэ, – убеждал Палавандишвили. – Всэм отрядом не прарвемса. Ныкакых шансов нэт.
«И так, и сяк, труба, – думал капитан, слушая доводы подчиненных. – Ни единого шансика. Если уж в кольцо взяли, – амба! А они взяли. Умеют, сволочи, воевать по уму».
– Если хорошо ударим, – стоял на своем десантник, – то наши с той стороны, – он указал на восток, – выступят навстречу. Тогда…
«Эх, десантура, – размышлял капитан, упершись взглядом в скрещенные серебряные парашюты, – Мечтал, видать, на Мюнхен с парашютом сигать, а довелось по родной земле на животе ползать. Эка все обернулось… и плен нашему брату не светит. И думать нечего. Или немцы, или наши, а поставят к стенке, как пить дать…
– Принимаем бой, – решил капитан, выслушав мнения командиров отделений. – Покажем гадам, где раки зимуют.
Лицо Швили вытянулось, десантник только крепче сжал цивье пистолета-пулемета.
– Занять круговую оборону, – распорядился лысый ГэБист. – Покажем фрицам Кузькину мать.
Спецгруппа оказала отчаянное сопротивление карателям. Вопрос выжить не стоял. Ни прорваться, ни победить бойцы разведгруппы не рассчитывали, фантазеров среди них не было. Плен означал скорую расправу, а потому оставалось умереть, прихватив на тот свет максимальное количество врагов. Неравная битва длилась около