сбрасывая ботинки – подошвы у магнитные, иначе трудно ходить. А вот танцы в Системе, при низкой гравитации – особый вид искусства, и Кристина специально им занималась. Народ жаждал зрелища. Бо откинул пару стульев в стороны, освобождая место – и подхватил партнершу, уже начавшую входить в ритм. Это удивительное зрелище – как танцоры взлетают к потолку и медленно опускаются к полу, одновременно совершая сложные ритмичные движения. Алое платье медленно крутилось вокруг темной, ладной фигуры Кристи, белая рубаха Бо блестела, как снег; Кристина была одного роста с китайцем, но это не мешало ему вертеть и подхватывать партнершу на руки; мелькало алое, белое и черное, руки и ноги; ритм захватил всех, и народ постукивал и похлопывал в такт танцующим. Танго сменилось попурри из современных мелодий, танцоры импровизировали. Бо бросал Кристи вверх, она делала немыслимые сальто, потом ребята вместе, как две птицы, кружились в воздухе. Некоторые уже повскакали с мест – невозможно усидеть под такую музыку.
– Танцуют все! – крикнула Альбина. Пары закружились рядом с именинницей. Передо мной вдруг очутилась Амала с «Двойки». Как и почти все, она была в обычном комбезе, только черные волосы распустила по плечам и вплела цветы; в темных глазах сияли звезды.
– Стани? Пойдем?
Я встал. Танцор я, честно говоря, так себе, но и Амала, вопреки стереотипам об индийской крови, все-таки не Кристи. Так или иначе, мы справлялись с ритмом, и ритм даже захватил меня, я точно угадывал движения партнерши, раза два даже умудрился прокрутить ее вовремя, я почти забыл о том, что теперь ведь все иначе… нет, все в точности как раньше, как всегда. Мы веселились, нам было так здорово вместе, и кто-то пустил подсветку, затемнив помещение, а кто-то взорвал самодельную бомбу с конфетти, и блестки ложились нам на головы, на плечи… Альбина оставила инструмент играть самостоятельно и тоже пустилась в пляс.
После танца я забился в угол. На меня все навалилось снова. Черт, как же я мог все это забыть… я живу в антиутопии. Нет, конечно, в книге много чуши, это понятно; но вспоминались мертвые глаза Аркадия Дикого. Его лицо не было обезображено действием вакуума. Так еще хуже – казалось, что глаза смотрят на меня с упреком. Его… убили? Да с чего бы? Это ведь чушь, это бред. Он никому не мешал. Но в книге верно указан один факт – никто не контролирует ОЗ. Никто не может это проверить.
Как мы можем так жить, как я мог так жить – не задумываясь ни о чем, просто работая, просто общаясь с милыми, приятными сердцу ребятами, друзьями…
Торрес? Неужели инженер-аэрокосмик способен на такое? Ну ладно моя мать. Осколок героического прошлого. Там можно представить все, что угодно. Но обычный инженер, обычный славный парень с «Четверки»…
– Стани? – Амала присела рядом со мной, – ты чего такой смурной?
Смуглая рука коснулась моей. Черные большие глаза Амалы смотрели встревоженно. Я забыл, кем она работает, она у нас не часто появлялась – но спросить вот так неловко. Я выпрямился и улыбнулся.
– Как у вас там, на «Двойке»?
– Да