(и когда только успела их приготовить?) и поцеловала в щеку, шепнув: «Будь осторожнее».
Зэ завел машину и, громыхая цепями, выполз за ворота замка. Дорога, покрытая голубовато-сероватым льдом, радовала глаз своей девственностью. Машина, царапая лед цепями, оставляла на полотне белые шрамы. В каком-то смысле Зэ чувствовал себя пионером-первооткрывателем – пионером ледового континента. Вчера дорога была совершенно другой, мрачной и грязной, а сегодня надела праздничные одеяния, и Зэ был первым, кто пробует эти одеяния на прочность. При попытке мало-мальски увеличить скорость цепи начинали угрожающе звенеть, а машина делала непредсказуемые броски в стороны. Зэ бросил попытки ехать быстрее и пополз, смирившись с долгой дорогой. Через километр он обнаружил, что датчик на панели управления показывает перегрев двигателя. Открыв капот, он чуть не попал под струю пара, которая под давлением била из дырки в радиаторе.
«Приехали», – сказал Зэ самому себе. Он заглушил машину, достал из перчаточного отделения, в простонародье именуемого бардачком, пластину жвачки и пошел вдоль дороги, отламывая голыми руками ледяные наросты и складывая их в карман куртки. Через четверть часа, нагулявшись, он вернулся к машине, залепил жвачкой дырку во фронтальной части и набросал сосулек в радиатор. Радиатор перестал недовольно шипеть и плевался горячей жидкостью, но ехать дальше смысла не имело.
«Придется полицейским подождать встречи с Сашей», – сказал Зэ самому себе, кое-как развернул машину и пополз в обратную сторону. Пока ехал, датчик опять начал показывать перегрев двигателя. Вместе с нагревающейся жидкостью в радиаторе в душе у Зэ закипала злость:
– Какая наглость! – возмущался он. – Испортить посольскую машину! Для чего это было сделано?! Чтобы я не смог доехать до полиции? Но полиция все равно когда-нибудь приедет, как только узнает. А если она не узнает? Как это она не узнает? Не узнает она, если ей никто не сообщит. Это почему же никто не заявит в полицию? Потому, что некому будет заявлять.
В этот момент Зэ стало жарко. Руки, которые никак не могли отойти после сбора сосулек, согрелись, поменяв цвет с сине-белого на розовый.
Мысли перебивали одна другую. «В замке Таня и другие люди, которым угрожает опасность. Но невозможно убить двенадцать человек, – заключил он и тут же возразил собственной беспечной наивности. – Можно, поодиночке. Когда никто не ожидает. Применение огнестрельного оружия – уже свершившийся факт. Никто искать не будет! Будут – в посольстве знают, куда мы поехали. Да, но к этому времени можно скрыть следы преступлений и сказать, что были, гостили и уехали обратно».
Непроизвольно Зэ поддал газу, и машина запрыгала по дороге. Вернувшись, он ткнул машину наискосок на площадке и поспешил к входу. Неожиданно нога поехала на чем-то скользком, и Зэ, не удержавшись, растянулся во весь рост. Он встал, отряхнулся, отодрал от подошвы бумажный пакет с черно-белым рисунком связки перцев и, ожидая после такой неприятности новых плохих новостей, поспешил внутрь.
Однако ничего существенного не произошло.