Дрейфу. – Мы бы выручили гораздо больше. У меня есть каравелла с латинскими парусами, я одолжу вам ее.
Дрейфа снедала дума не о выручке, а о том, как бы вернуться во Флибустьерское море. Поэтому он с радостью согласился ехать. Но не успела его каравелла выйти из Ла-Манша, как на нее напали два испанских гукора из Остенде. Во время сражения Дрейф сложил голову.
Еще до того, как Дрейф, вернувшись во Францию, основал свое экспортно-импортное дело, Олоне в компании с главными участниками маракайбского похода вновь вышел в море. Ни у кого уже не было ни гроша за душой. На укоры колонистов, твердивших, что вместо кутежных безумств куда полезнее было бы вложить деньги в прибыльное дело или возвратиться во Францию, эти люди отвечали громогласным хохотом.
Среди них, наверное, сыскались бы желающие перейти в сословие добропорядочных буржуа, но все они были пленниками своей среды, жертвами устойчивого мифа; кроме того, множество хитроумного люда было заинтересовано в том, чтобы они рисковали жизнью, а затем проматывали награбленное добро: держатели таверн, хозяева портовых заведений и поставщики всякого рода удовольствий, торгаши, посредники, ростовщики и скупщики добычи. Эта братия имела разветвленную сеть осведомителей, и едва какой-нибудь головорез собирался почить на лаврах или просто перевести дух, они тут же нашептывали ему на ухо нужное название. Слова их падали на благодатную почву, особенно если собеседник оказывался (с их помощью) на мели. Именно так и произошло с Олоне.
– Вам надобно теперь идти в золотое место – Гранаду.
– Я наслышан об этом месте. Город стоит на озере Никарагуа. Но ведь англичанин Морган уже дважды потрошил Гранаду, причем совсем недавно.
– Два года назад. Значит, жители успели оправиться. Да и вам следует знать, что Морган смог увезти лишь малую часть: у него было каких-то три мелких посудины, менее ста человек. Вы бы смогли распорядиться куда лучше.
Олоне знал, что ему стоит лишь бросить клич. Успех маракайбского похода создал ему непререкаемый авторитет. Когда он решился на никарагуанскую экспедицию, менее чем за три недели у него составилась целая армада: семь кораблей, шестьсот с лишним человек.
Устье реки Сан-Хуан, соединяющей озеро Никарагуа с Карибским морем, отстоит на восемьсот двадцать морских миль от Тортуги. Паруснику тех размеров, на котором плавали флибустьеры, требовалось пять суточных переходов, чтобы одолеть такое расстояние, иногда меньше. Решающим тут было навигационное умение.
Отплывая в предыдущий поход (Маракайбо – Гибралтар), Олоне сказал своему компаньону Мигелю Баску:
– Я буду командовать на море, вы – на суше.
На самом деле суда вели два французских лоцмана, а Олоне проявил себя – и блистательным образом – в наземных операциях. Торговцы, указавшие ему путь на Гранаду, снабдили его проводником-индейцем, который, как они утверждали, великолепно знал озеро Никарагуа и его окрестности. Но через море флотилию повел сам