понятие о которых Тредиаковский вводил в отечественное теоретико-литературное и художественное сознание, первым стоял сонет. Буало высоко оценил сонет: “Сонет без промахов – поэмы стоит длинной” [23. С. 430]. И для Тредиаковского сонет – высокая поэзия, “стиль есть красный и высокий”; тем самым автор говорит о сонете как о произведении, требующем от поэта большого поэтического мастерства, как о сложнейшей по технике исполнения жанровой форме.
Рондо – тоже сложный по исполнению жанр. Рондо отличалось от сонета не только количеством строк (в сонете – 14, в рондо – 13) и способом их рифмовки, но и характером выражения главной мысли. Если в сонете основная смысловая и идейная нагрузка приходилась на последний стих (строку), то в рондо она носила как бы обрамлённый вид: мысль, высказанная в первой строке, повторялась в середине стихотворения и ещё раз обязательно – в его последней строке. Это значило, что в рондо наиболее важен был его первый стих.
Так в сознание русской литературной общественности входило представление о том, что поэзия – не просто способность равномерно складывать стопы и удачно рифмовать строки, а искусство владеть словом, помноженное на умение выражать мысль четко, ясно и в самых разных поэтических формах.
Далее в трактате следует объяснение, что такое эпистола – “послание, писание или просто письмо”. Характеризуя жанр, Тредиаковский подчеркивает, что “эпистол российским стихом” прежде него “никто ещё не писывал”. Он разработал целое учение об эпистоле как поэтическом жанре, охарактеризовал разнообразные её виды. Он словно чувствовал, замечает А. С. Курилов, что этот жанр станет одним из самых популярных в нашей литературе XVIII века [215. C. 128]. Тредиаковский был первым в России теоретиком, который не только особо выделил жанр стихотворных писем – “пиитических эпистол” – в качестве самостоятельного поэтического вида, но и само учение об эпистоле стал рассматривать как составную часть общей теории поэзии.
После эпистолы Тредиаковский переходит к элегиям, уточняя, что в них содержание может быть не только грустным и печальным, но и важным, также и любовным, но источник настроения элегии – всегда грусть. В качестве примера приводит две собственные любовные элегии. Об оде подробно не говорит, отсылая читателей к своей работе “Рассуждение об оде вообще”.
Далее идёт характеристика мадригала, эпиграммы, “мирской песни”, которые, по его мнению, могут быть связаны и с отражением жизни, мыслей, настроений простого народа. Это была крайне смелая мысль даже для богатого новациями XVIII века.
Тем самым Тредиаковский нацеливал своих современников на творчество в народном духе, традициях фольклора. Так за полтора столетия до Льва Толстого впервые прозвучало выражение “мысль народная”. Нельзя не отдать должное, замечает А. С. Курилов, ясности и четкости методологической позиции Тредиаковского при разделении и объяснении им сущности видов поэтических (стихотворных) произведений. Критериями неизменно вы�