Я же Вам говорила, мадам Гуревич, у Исаака руки отваливаются…
…Значит, теперь говорю… Видите, там стоит мадам Либензон?…
…Конечно, не видите… Если Вы еще никогда уже ее не видели…
…И девушка с ней, Цилей зовут. В прошлую пятницу годовщину первых месячных отмечали…
…Так вот, Циля уже готова опрокинуться на спину с хорошим мальчиком из хорошей семьи…
…Ха! С этим делом еще никогда уже не рано…
…Реб Шмуэль, тут Исаак из Гуревичей хочет Цилю из Либензонов…
…Да-да-да, и Циля его хочет. Подушкой промежность натерла…
…А то еще когда уже…
…Ну нет хупы! Что, если еще нет уже хупы, так дети и посношаться не могут?!.
…Реб Шмуэль, не будьте бюрократом!
…Мадам Гуревич, мадам Либензон, у вас еще уже есть двадцать рубель?
…Реб Шмуэль, восемнадцать рубель тоже хорошие деньги!
…Спасибо, реб Шмуэль, вы – настоящий ид…
…Евреи, собирайтесь, Исаак Гуревич берет в жены Цилю Либензон…
…Реб Пфеффер, почему Вы молчите? Кто еще из нас, Вы или я, уже кантор?
…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…
…Не стесняйтесь, дети…
…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…
…Евреи, отвернитесь!
…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…
…У детей – первое брачное утро!
…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…
…Айзик, еще, мальчик, еще!
…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…
…Циля, девочка, помоги ему уже!
…Ям та-та, та-та, еще, ям та-та, та-та, еще!
…Ям та-та, та-та, еще, ям та-та, та-та, еще…
…Ям та-та, ям та-та, ям та-та, ям та-та… ям та-та, ям та-та, ям та-та…
…Еще, еще, еще, еще!
…Уже!
…Мазл тов, евреи!
…Лехаим, лехаим, лехаим!!!
…Schnell! Schnell! Schnell!
…Verschlossen! Jüdisch Schwein!
…Таки еще уже успели!
…Feuer!!!
…Ха!
Скачки
Я еду навстречу – пока не определился кому… Но отчетливо помню, что когда утром я взнуздывал Афанасия Сергеича (так зовут моего коня), то слышал с небес голос, который сказал мне: «Сядь на своего верного коня Афанасия Сергеича (так зовут моего коня) и поезжай на все четыре стороны». Голос стих, потом раздалось невнятное хихиканье, и голос добавил: «Вперед. Время не ждет». Вот тут он слукавил: Время как раз сидело передо мной на ржавом осле и терпеливо ждало, когда я взнуздаю Афанасия Сергеича (так зовут моего коня), заседлаю его, а после заседлывания и оседлаю, и лишь потом цокнуло языком или чем еще цокают Времена – криками «ура», звоном бокалов, плачем угоняемых в рабство детей, стонами насилуемых женщин, звонкими лозунгами, прикрывающими однообразное бульканье человеческого фактора… А потом мы поскакали на все четыре стороны. Я не настаиваю на вашем доверии к моим словам. Мое дело – рассказать, как все было, а ваше – верить моему рассказу или не верить. Дело ваше, господа, исключительно ваше. Дело – ваше, слово – мое: вот так вот причудливо соединяются слово и дело. И разъединяются. А за каждым словом – жизнь, смерть, любовь, сладость обладания и безнадега потерь и что