сыра. Это я из пароходного ресторана украла.
– Спасибо, Марина, – абсолютно искренне сказал Пастух. – Но может, лучше заказать обед в вагоне-ресторане? Быстро принесут…
– Ой, я пообедала перед прибытием в порт. Правда, так, наскоро, мы уже почти причаливали. Эти мальчики… как это у вас: топтуны?.. какое уютное прозвище, прямо как про медвежат… они меня торопили… А здесь можно заказать еду в купе? В России появился такой сервис?
– Вы ж не помните, какой сервис в России. Вам же, насколько я знаю, было всего пять лет, когда началась война и ваш город оккупировали фашисты…
– Я все помню, – просто сказала Марина. – У меня очень хорошая память, она хранит всю мою жизнь – от детского сада, куда меня мама водила, до этого уютного вагона, у вас наконец-то научились хорошему сервису… – И спросила с сомнением: – Может, не надо все убирать в сумку? Может, пригодится?
– Конечно, пригодится, – легко согласился Пастух. – Все пригодится. Путь у нас долгий… А вы правда не любите летать?
– Не могу, – сказала она. – Боюсь закрытых намертво пространств. Там нет воздуха. То есть он есть, но – за иллюминатором. Я в самолете сразу умираю. Буквально. А мне этого очень не хочется. Даже сейчас, когда я одна на свете осталась…
И Пастух впервые увидел Марину погрустневшей и сразу как-то состарившейся. На все ее немалые семьдесят шесть.
– Давайте перекусим, чем Бог в вашем лице послал, – сказал он. – А вечером ужин закажем.
Так и сделали.
А ночью Пастух проснулся от того, что поезд стоял.
Марина на своей полке, съежившись в круглый комочек, спала сладко, малость посапывала, даже отчего-то всхлипывала. Пастух сначала глянул на часы: час пятьдесят три ночи они показывали, отодвинул штору, увидел слабо освещенный перрон, здание вокзала, над входом в который значилось название станции: «Вяземский». Фамилия прямо хрестоматийная. Хотя вряд ли князь Петр Андреевич здесь бывал, слишком уж далеко от села Мещерского Саратовской губернии, а уж тем более от столицы. Хотя – кто его знает…
Пастух нашарил штаны от тренировочного костюма, натянул их, потом открыл свою дорожную сумку, поискал и нашел связочку из трех вагонных ключей: с треугольной насадкой, с четырехугольной и с простой бороздкой. Он эту связочку специально положил в сумку: все-таки шесть суток в поезде, а вдруг да понадобится? И вот ведь понадобилась. Спрятал в карман штанов, тихонько вышел в коридор, осторожно закрыв за собой дверь в купе. Сонно было в вагоне, тихо, скучно и прохладно. Дверь в тамбур была нараспашку. Там оказалось повеселее. Вагонная проводница, стоя на нижней ступеньке вагонной лестнички, шумно базарила с каким-то мужиком, и базар этот подозрительным показался Пастуху.
– Нет здесь таких, – громко и с каким-то областным акцентом говорила проводница, – все, кто во Владике сел, я всех знаю, а ты мне зубы не замарывай, не пущу. Иди вон в соседний вагон, там места есть… – И криком по перрону: – Ленка, Ленка, выйди, посади мужиков, им очень в