Что дом не так уж сложно расширить и перестроить, что в нем стоит телефон, а в ближайшие два года обещают дотянуть ветку с горячей и холодной водой…
Он не сказал ничего.
Сидел, понуро ковыряясь в тарелке с завтраком – жутко полезные для здоровья залитые молоком овсяные хлопья Леша тихо ненавидел. Он начнет этот разговор, но не теперь, попозже, надо постараться и как-то перетянуть на свою сторону Ирку, и тогда…
А несокрушимый каток надвигался:
– Ничего, мы с ее отцом (кивок в сторону дочери) тоже не с отдельных хором начинали… Тут ведь главное – самостоятельная жизнь, я и сама понимаю, что вам, молодым, жить со старухой совсем не сахар.
И теща картинно сгорбилась, изображая, какая она старая и немощная. Кокетничала, конечно – для своих сорока пяти сохранилась на удивление. А последний ее пассаж надлежало понимать так: уматывайте-ка, дорогой Алексей, с моей законной жилплощади, и дочь непутевую забирайте, коли уж приспичило ей выскочить за недоумка, не способного к двадцати семи годам заработать на квартиру – и это в наше время, когда деньги вокруг текут ручьями и потоками. Пускай поживет в коммуналочке, может, образумится, поймет, что жизнь еще не кончена и можно начать все с начала. Уматывайте и не мешайте строить личную жизнь в отсуженном у бывшего мужа двухкомнатном кооперативе.
Благоверная, понятное дело, тоже не смогла остаться в стороне от разговора:
– Я узнавала – в бюллетене недвижимости объявление с цветным снимком четыре на четыре стоит всего сотню. Но говорят, что лучше пригласить их фотографа, чтоб выбрал самый выгодный ракурс, они на этом деле собаку съели…
Леша тоскливо думал: как, какими словами предложить Ирине поселиться в пригороде – дитя асфальта, к свежему воздуху и красотам природы она равнодушна, а к рыболовно-туристским увлечениям мужа относится в высшей степени подозрительно, свято уверенная, что единственная их цель – попить вдали от жены водки и завалиться в палатку с разомлевшей от песен под гитару девицей… В лодочные походы все три года брака Леша не ходил, а от трофеев редких рыбалок Ирина воротила нос подчеркнуто брезгливо, презрительно именуя рыбу всех видов «селедкой». Самое удивительное – жену Леша любил и верил, что стоит им отделаться от опостылевшей опеки тещи – и все наладится само собой, Ирина поймет, как много потеряла за эти годы, посвященные тому, что она называла без тени иронии «светской жизнью»…
– Алексей, – заявила теща в конце завтрака. – Я в пятницу уезжаю на неделю в Грузино – подготовьте, пожалуйста, машину…
Это звучало отнюдь не как просьба – как приказ, простой и ясный.
– Хорошо, Елизавета Васильевна.
– Ириша меня проводит и останется на уик-энд. Останьтесь и вы, если хотите.
– К сожалению, не могу, Елизавета Васильевна, – я… я обещал съездить к матери в Тихвин… на эти выходные… – не моргнув глазом соврал Леша, вдохновленный перспективой остаться, наконец, в одиночестве. Но потом с грустью подумал,