выдумщица. Очень рано начала рисовать, и картины ее были необычны по композиции и подбору цветов, этакая космическая буря с лиловыми, темными и оранжевыми пятнами. Стихи начала писать очень рано, они легко лились из нее. Будучи руководителем 2-х воскресных школ, она 3 года ставила пуримские спектакли в стихах на злобу дня. (В институте она играла в театральной студии и получила диплом режиссера).
Ее возвращение к корням сначала происходило незаметно. Она всегда ощущала себя еврейкой и отстаивала свое достоинство. Однажды в метро какой-то тип поносил евреев излишне громко, не обращаясь лично к Юле, но тем не менее она среагировала, подошла и своим новеньким дипломатом первокурсницы двинула его по голове. Оратор умолк и никто в вагоне слова не сказал. Этот эпизод Юля приписала Лене Босиновой в рассказе «Две свечи».
Когда родился второй ребенок, начался бурный процесс отъезда. Она настолько была охвачена этим стремлением, что видела картины Израиля в московском ландшафте. Может быть, этому способствовало то окружение, в котором она жила. В школах, где Юля преподавала, милиция вывозила пьяных четвероклассников, а в 5 классе иногда появлялась юная проститутка и срывала уроки, рассказывая о ментах с сексом и без.
Когда малышу исполнилось 5 месяцев, Юля ушла из дома мужа, подала на развод и самостоятельно выиграла два суда – расторжение брака и присуждение детей матери. И можно было бы уезжать, но муж закрыл все ОВИРы своим запрещением на вывоз детей.
Однажды Юленька пришла в ОВИР в очередной раз, и молодой сотрудник, не глядя ни на что, кроме Юли, подписал ей разрешение на вывоз детей.
Как она была счастлива! До боли! До слез! Она не могла придти в себя. Видимо, таково свойство еврейского счастья – с болью и слезами. И начались сборы. Собственно, собирать было нечего и некогда.
За день до отъезда у Юли вдруг поднялась температура до 39 градусов. Озноб. Она попросила меня посидеть с ней, подержать за руку, полежала так несколько минут и сказала: «Все. Я больше болеть не буду». И так и было.
Любавичский ребе писал: «Чем более душа чистая и цельная, тем больше ее власть над телом и тем более она способна исправить его недостатки». Юленька справлялась со многими труднолечимыми проблемами. Ее силе воли мог позавидовать любой. Она никогда не сознавалась в своей усталости, недомогании.
Юленька и в детстве была очень эмоциональна, отзывчива, очень близко к сердцу принимала чужие беды и боли и всегда бросалась на помощь, забывая себя. Такой она осталась во взрослой жизни и в работе. Юлечка всегда была очень скромным человеком и, наверное, она не разрешила бы нам писать эти строки. Сказано в Талмуде: «Есть три признака у еврейского народа: милосердие, стыдливость и стремление делать добро». Наша дочь была настоящей еврейской женщиной.
Мы благодарны Всевышнему за то, что он поместил в наш дом эту прекрасную душу.
Срок жизни ее на земле так быстро оборвался, и виноваты мы – не защитили, не отмолили, не заслонили…
Приносим благодарность