зубы.
– Это вы, господа… Это уж, как хотите… – пробормотал Фридерици, застегивая мундир и надевая шляпу.
– Ромберх! Лейтенант Ромберх! – крикнул граф так неожиданно и страшно, что все вздрогнули. В люке показалось бледное лицо отрезвевшего лейтенантика. Он, верно, решил, что его решили принять в игру, и вопросительно переводил взгляд с Толстого на моряка и обратно.
– Я попрошу вас, господин Ромберх, быть моим секундантом, – строго сказал Толстой приятелю.
– Я здесь никого не знаю, разве господин живописец? – обратился ко мне моряк. Руки его тряслись, но робость уступила резигнации отчаяния.
– Я человек мирный… – начал я.
– Если он откажется, я его самого брошу за борт, – сказал граф, не глядя на меня, как если бы речь шла об отсутствующем лице.
– Вы только растолкуйте, что и как, – пролепетал я, слабея в ногах.
– Это не извольте беспокоиться. Объясним-с, – пообещал Толстой.
Вчетвером мы взошли на ют и стали переговариваться парами. Ромберх взял меня под руку и отвел в сторону, откуда его шепот прекрасно достигал обоих дуэлистов.
– Мы обязаны просить соперников примириться… – начал этот мальчик со своей обычной важностию, и из меня невольно вырвалось:
– Ах, как славно бы!
Но Ромберх с нажимом продолжал:
– Однако граф мириться не намерен, а изволит, как оскорбленное лицо, выбрать пистолеты дуло в дуло.
– Когда он с десяти шагов попадает в туза? – не сдержался моряк.
– Могу вас разрубить! – весело крикнул граф со своего конца кормы.
– Господа, я попрошу! – прикрикнул на них Ромберх, упиваясь своей ролей.
– Да оставьте вы эту китайщину!
Быстрым шагом граф прошёл между нас прямо к моряку.
– Стреляться вы не хотите, – быстро заговорил он ему прямо в лицо. – Рубиться, как видно, не умеете. На вилках, что ли, с вами драться?
– Господин секундант! – отдернулся моряк. – Передайте графу Толстому, что я предлагаю морской дуэль!
Положение становилось все более диким и было бы комическим, ежели бы дело не шло о жизни и смерти. Словно на сцене глупой фарсы, два актера перекрикивались через посредников и делали вид, что не слышат друг друга. Я с душевной тоскою ждал окончания сего нелепого представления, каково бы оно ни было.
Вдруг Толстой подхватил под руку Ромберха и увлек его в сторону, что-то шепча на ухо.
"Что за морской дуэль? Ужели на лодках?" – гадал я.
Бромберх вернулся и обратился ко мне со всею оффициальностью.
– Правила морского дуэля требуют, чтобы противники схватили друг друга в объятия и вместе прыгнули в море. Тот же из них, кто после этого выплывет, считается победителем. Граф Толстой не может принять этих условий, поскольку…
Ромберх оглянулся на Толстого, и Толстой молча кивнул. С его стороны раздался какой-то призвук, словно он прыснул со смеху.
– … поскольку нынче холодно, а он не умеет плавать.
Стало так тихо, что с противуположной стороны гавани донесся собачий лай.