и скрылся из виду. Промокший ящик пододвинули ближе к печке.
Праздник летнего солнцеворота, таким образом, обещал быть еще торжественней, чем обычно. Бабушка натерла печь ваксой и выкрасила дверцы серебряной краской. Были вымыты все окна и постираны занавески. Разумеется, никто не рассчитывал, что Эрикссон обратит на это внимание: он никогда ничего не замечал вокруг себя, когда входил в дом. И все же они навели порядок перед его приходом. Накануне съездили на соседние острова, чтобы наломать березовых и рябиновых веток и собрать ландыши. Над островами летали тучи комаров и мошек. Они стряхнули на берегу насекомых с веток и поехали домой. Весь дом, внутри и снаружи, был в зелени и белых цветах, ветки березы стояли в банках с водой. В июне почти все цветет белым цветом.
Бабушка спросила, не пригласить ли на праздник родственников, но все сомневались, что это будет уместно. Эрикссон всегда приходил один и сидел ровно столько, сколько считал нужным.
Утром накануне праздника с севера подул сильный ветер, потом пошел дождь. На берегу, над местом для костра, папа натянул брезент. Но его тут же сдуло в море. На всякий случай папа налил в бутылку бензина и поставил ее в угол – позор, если костер не загорится. День тянулся, а ветер все не стихал. Папа работал за своим столом. Пусковое устройство для фейерверка Эрикссона стояло на веранде, нацелив в небо свои ракетницы.
Стол накрыли на четверых. На обед были сельдь, свиные котлеты с картофелем и зеленью. На десерт груши.
– Он не ест десерт, – нервничала София. – И зелень не ест, он говорит, что это все равно что трава. Ты же знаешь.
– Да-да, – согласилась бабушка. – Но с зеленью красивее.
В подполе стояла водка. Запаслись молоком. Эрикссон выпивал не больше одной рюмки спиртного, в крайнем случае две, но зато любил молоко.
– Убери салфетки, – сказала София. – Это глупо.
Бабушка убрала со стола салфетки.
Ветер не стихал, дул так же пронзительно, но и не усиливался. Временами лил дождь. Ласточки кричали, снуя над мысом, день клонился к вечеру.
«Во времена моего детства, – подумала бабушка, – погода на праздник летнего солнцеворота была другой. Ни малейшего ветерка. Сад стоял весь в цвету, и ставился специальный шест, украшенный венками, с флажком на верху. Даже хотелось, чтобы подул ветерок. А костров не было. Почему-то у нас не было костров…»
Бабушка легла на кровать и стала смотреть вверх, на листву берез, и незаметно для себя заснула.
Проснулась она от чьего-то крика, дверь хлопнула, но в темной комнате ничего не было видно – обычно в ночь на праздник солнцеворота лампу не зажигали. Бабушка вскочила, – наверное, Эрикссон приехал.
– Скорее! – крикнула София. – Он не хочет есть! Мы едем вылавливать бутылки. Нужно тепло одеться, мы ужасно торопимся!
Спотыкаясь в темноте, бабушка разыскала свою кофту, натянула теплые брюки, взяла палку и в последний момент сунула лекарство в карман. Остальные уже нетерпеливо