в отличниках ходил при звании офицерском – так Гитлеру помочь хотел. Трибунал «вышку» влепил, но потом на двадцатку заменили.
– Ну коли так, значит, ты много чего умеешь?
– Всё умею – стрелять, минировать, маскироваться, слежку выявлять, шифровать, на ключе стучать… У немцев не забалуешь – всему научат! А я точно – не из худших был, думал – выслужусь, Родине пригожусь. А теперь вот лес валю…
– А если больше не валить?
– Что?!
– У меня одиннадцать кандидатов, трое под сомнением, остальные по всем параметрам… – докладывает «Кавторанг».
– У меня – девять…
– И у меня семь, – кивает офицерик. – Эти шесть лагерей отработали, едем дальше…
Ну едем, так едем… Дивятся зэки новому своему положению, раньше сами зону топтали от каждого вертухая шарахаясь, а теперь в кабинетах сидят, заключённых вызывают, а «краснопёрые» им чай в подстаканниках таскают.
Но не обольщаются они, сегодня ты в цивильном костюмчике по эту сторону стола, а завтра в бушлате с номером – по другую. Или у стенки стоишь… Судьба зэка странна и непредсказуема, и гадать, что дальше будет и как всё обернётся – бессмысленно…
Мрачен «Хозяин», мундштук трубки грызёт, а трубка не горит. Плохой признак.
– Садись, товарищ Берия. Дело у меня к тебе.
Берия папочку раскрыл и вечное перо взял. Весь внимание.
– Беда у меня, Лаврентий. Родственники мои, которые в Сванетии, врагами народа стали. Заговоры замышляют, власть советскую ругают. Плохо…
– Откуда информация?
– Люди говорят. Ты же знаешь – на Кавказе все про всех знают. Совсем глупые мальчишки. Ты забери их, пока они чего-нибудь не натворили, в Москву привези, в тюрьму посади, в камеру отдельную. Пусть посидят, подумают. Пусть раскаются, прощения попросят.
– Дело заводить?
– Дело заведи, но не спеши и людям своим скажи, пусть палку не перегибают – родственники они мне. Пусть кормят, книжки дают. Зачем мальчишкам жизнь портить?
Слушает Берия и понимает больше, чем слышит. Хочет Иосиф родственников с Кавказа изъять, в кутузку засадить, но чтобы содержание мягкое, чтобы не бить и к стенке не ставить. Для чего только – не понятно.
– И вот что еще… Там у них еще брат есть, совсем молодой, восемнадцать лет. Не знает он ничего про братьев, жаль будет, если пропадёт. В Москву его надо, в институт, пусть учится, пусть человеком станет. Ты помоги мне по-приятельски. Парень малограмотный, в горах живёт, коз пасёт, трудно ему экзамены сдать будет. Но ты договорись, скажи: товарищ Сталин просил. Хороший мальчишка, быстро всему научится. И общежитие пусть дадут.
– Так, может, квартиру?
– Рано ему квартиру. Нельзя баловать. Разве мы с тобой в его возрасте квартиры имели? Пусть учится, как все. Если денег хватать не будет – я ему дам. Хороший мальчишка, я отца его знал, помог он мне. А долг платежом красен.
И совсем ничего не понял Лаврентий Павлович – двух старших