костра засмеялись. Одна старуха с единственным зубом хохотала так, что чуть не упала в огонь, и ее молодой соседке пришлось хлопать ее по спине, пока она не выкашляла кусочек мяса, которым подавилась. Они с Трясучкой чокнулись кружками с элем, и Рикке, отхлебнув, снова завернулась в свой мех. Немного было вещей, ради которых стоило тащиться в Слорфу, но эль у горцев был отличный. У нее уже слегка кружилась голова – впрочем, возможно, это была слабость от Долгого Взгляда. Трудно отличить одно от другого.
Скенн, насупившись, опустил свою тушу на землю и скрестил ноги.
– То есть у нее есть чувство юмора. Оно ей понадобится там, в Высокогорье. Возле запретного озера смешного мало. – Он перевел хмурый взгляд на Изерн: – Ты действительно думаешь, что этот вот хрящик, эта вот сопля с кольцом в носу – возлюбленная луны?
Изерн сплюнула глоток эля в огонь, и раздалось шипение.
– Что ты можешь знать об этом, Скенн-и-Фейл, носящий молот нашего отца?
Скенн выставил бороду в ее сторону:
– Я знаю не меньше твоего, Изерн-и-Фейл, носящая копье нашего отца! Не думай, что только потому, что он любил тебя больше всех, ты больше всех от него научилась!
– Ты шутишь, овечий прихвостень? Наш отец меня терпеть не мог!
– Вот именно. Он ненавидел твой нрав, и твое лицо, и всю тебя, от жопы до ушей. – Скенн сделал паузу. – А ведь ты была его любимицей!
И оба разразились хохотом. Может быть, они были не очень похожи друг на друга, но смех у них был одинаковый: безумный, кудахчущий, с подвизгиванием, чем-то смахивающий на волчий вой. Над их головами висела огромная круглая луна, и они с треском сдвинули кружки, выплеснув фонтаны эля, и выпили то, что осталось, продолжая гоготать.
Трясучка, чье лицо было в тени, наблюдал за ними.
– Похоже, месяц будет долгим.
– Нет, – сказала Рикке, закутываясь в свой пахучий мех и закрывая глаза. – Это еще не произошло.
– Все вверх и вверх, – хватая ртом воздух, вымолвила Рикке и прикрыла глаза рукой от солнца, чтобы взглянуть вперед.
– Так всегда бывает, когда поднимаешься в горы, – отозвалась Изерн.
Она даже не запыхалась. Ее невозможно было утомить.
– А куда мы, собственно, идем? – поинтересовался Трясучка, похрустывая сапогами по грунтовой дороге.
– К запретному озеру.
– Это я знаю. Я спрашиваю, где оно находится?
– Если бы всем рассказывали, где оно находится, оно не было бы таким уж запретным, верно?
Трясучка закатил глаза – по крайней мере, один глаз:
– Ты хоть иногда даешь прямые ответы, женщина?
– Какой прок в прямых ответах в этом кривом мире?
Трясучка бросил взгляд на Рикке, но та слишком выбилась из сил и могла только пожать плечами.
– И как… мы тогда… дотуда… доберемся? – спросила она между судорожными вздохами.
– Мой брат Скенн знает дорогу. Он, конечно, какашка в образе мужчины, но он нам поможет. Сперва нам надо добраться до его селения – а точнее, какашки в образе селения. Слорфа, так