не видит оснований для каких-либо официальных действий: единичный телефонный звонок – не повод к возбуждению уголовного дела или взятию драгоценной персоны господина Журбина под усиленную милицейскую охрану. И потом, что значит – выделить охрану? Господин Журбин – не президент, не премьер и даже не спикер Государственной думы, а здесь ему не благотворительная организация, чтобы днем и ночью караулить его на общественных началах. Нет, конечно, за определенную сумму… ну, вы же сами все понимаете, верно?
Журбин подтвердил, что действительно все понимает, и обещал подумать. В тот же день за час до открытия в помещение ресторана ворвались двое неизвестных в масках и кожаных куртках, основательно поработали там бейсбольными битами и скрылись, не вступая в переговоры с перепуганным насмерть персоналом. Ресторан пришлось закрыть на целую неделю; Анатолий Георгиевич едва-едва начал подсчитывать убытки, когда в подъезде собственного дома его подстерегли и довольно чувствительно оскорбили действием все те же неизвестные в масках. Состоявшийся по ходу дела разговор опять касался денег; сумма была названа решительно несуразная, и уже наутро Журбин снова сидел в кабинете майора Молоканова, обсуждая условия взаимовыгодного сотрудничества.
Подозрение, возникшее у него уже тогда – что Молоканов лично приложил руку к этому гангстерскому наезду, – со временем превратилось в твердую уверенность. Майор был настоящий упырь, стопроцентный оборотень в погонах, но, беззастенчиво беря деньги, он частенько оказывался весьма и весьма полезным, содействуя Анатолию Георгиевичу в решении самых различных, порой весьма сложных и щекотливых, вопросов.
Но истинную цену этому сотрудничеству Журбин узнал только теперь, после злосчастного происшествия на загородном шоссе. Деньги за решение этой проблемы Молоканов запросил немалые, зато провернул все так, что комар носа не подточит. Ей-богу, было трудно поверить, что какой-то несчастный майоришка способен перекроить и вывернуть наизнанку такое, казалось бы, простое и очевидное с точки зрения закона дело, как наезд в пьяном виде на пешеходов, повлекший смерть двух и более человек.
Так вот: он смог. В результате его стараний дело попало в руки судьи в таком виде, что из его материалов невозможно было понять, кто из участников ДТП на самом деле был пьян, а кто трезв как стекло, кто откуда выскочил, произошло это в зоне обозначенного пешеходного перехода или на скоростном участке трассы… Протокол, составленный на месте происшествия, куда-то волшебным образом исчез, а документ, появившийся вместо него, казалось, был составлен питекантропом, который переел мухоморов. Вообще, Молоканов утверждал (и Журбин ему верил), что никакого судебного разбирательства просто не было бы, если бы в дело с самого начала не вцепились журналисты. Но эти щелкоперы остались с носом: суд вынес оправдательный приговор, а матерные угрозы безутешного вдовца лишь придали событию выгодную для Анатолия Георгиевича эмоциональную