как она – вот настоящая мечта!
Девочка ворвалась в комнату и, услышав звуки любимой музыкальной шкатулки, закружилась, крича во все горло:
– Ваше величество! Его императорское величество сказал его величеству, что мое высочество… – она вконец запуталась и захохотала: – В общем, когда я вырасту, то буду украшением любого бала! Так русский император сказал!
Мать подошла к ней и обняла:
– Безусловно, будешь, милая Лоттхен. Если закончится война… То есть, когда война закончится, мы устроим грандиозный праздник. Будет самая красивая музыка, самые лучшие гости, будут фейерверки, танцы до утра, блеск золота и бриллиантов. И ты станешь блистать, обещаю, – она судорожно вздохнула и всхлипнула.
Шарлотта только сейчас поняла, что что-то не так. В личных покоях королевы стояли большие ящики, слуги упаковывали столовое серебро и бальные туалеты, а королева перебирала драгоценности. Графиня фон Фос, глядя на Шарлотту, нахмурила подбритые брови и стала раздуваться, словно индюшка. Все, нравоучений не миновать.
– Ваше высочество! – задребезжала она. – Позвольте напомнить, что воспитанные принцессы в лучших европейских домах не позволяют себе…
– Оставьте, графиня, – прервала ее Луиза. – В нынешней ситуации детская непосредственность и наивная радость важнее любых условностей этикета. Пусть дитя радуется, это, пожалуй, единственное, чего не лишена моя девочка…
Фос замолчала, но поджала губы с таким выражением, будто ее заставили съесть жука. (Шарлотта могла утверждать это с уверенностью – именно такое лицо она видела у Вильгельма, когда он бился об заклад с Фридрихом и проспорил. Жук, между прочим, был живой и страшный.)
– Что случилось, маман? Я могу чем-то помочь?
– Увы, нет, моя дорогая. Просто побудь рядом, – Луиза откладывала старинные драгоценности в шкатулку, а современные и модные – в отдельную коробку. – Я решила продать свои ценности, чтобы собрать денег для фронта.
– Вы и так уже почти все продали, да и из Берлина мы вывезли совсем мало ценных вещей. Маман, получается, клетку с волшебной птицей из Малого кабинета тоже продадут?
– Солнышко мое, на вырученные за такую вещицу деньги можно будет кормить полк солдат целый месяц.
Отец всегда говорил: армия – это основное в государстве. Шарлотта вздохнула – конечно же, солдатам сейчас ее любимая птичка нужнее, чем самой Лоттхен… Но, похоже, французский император для своих солдат не жалеет и более драгоценных игрушек. Потому-то он и побеждает по всем фронтам…
– Пусть забирают птицу. А я могу отдать свои старые туфельки, – самоотверженно предложила девочка. – Они мне уже малы. А у Вильгельма осталась еще пара серебряных пуговиц на камзоле, можно и их продать! Не переживайте, ваше величество, мы справимся!
Любуясь блеском драгоценных камней, девочка задумчиво прижалась к матери.
– Интересно, есть ли в Европе такие принцессы, которым не надо сейчас отдавать солдатам свои игрушки?
– Есть,