краю, неподвижно лежал ребёнок. Чёрные волосы, чуть отливающие синевой в приглушённом свете лампы. Глаза серые, неподвижные. Он вроде и смотрит куда-то перед собой, но будто не видит ничего. Не слышит их голоса, не видит, как мечется кто-то за перегородкой, как мечутся тени от него и блики на его одежде. Хотя туда проникают звуки. Он и слышит их, и не слышит. Жуткое чувство, когда сколько ни кричи, сколько ни умоляй – ни докричаться.
И когда мужчина замер, приложившись ладонями к прозрачной, чуть серой перегородке напротив него, в лицо ему заглядывая, пытаясь нащупать его взгляд, мальчик никак не среагировал.
– Если Кри выживет, ему придётся пересаживать искусственные глаза и часть головного мозга. Наш робот-лекарь сказал, что операция, скорее всего, будет чревата осложнениями, но без неё Кри, вероятнее всего, не дотянет даже до следующего месяца. Даже молекулярное восстановление не полностью прошло успешно. Или, скорее, дело в его психическом состоянии? – женщина сцепила пальцы снизу живота. – Я боюсь, что даже Кри умрёт… но я так старалась!..
– Нет! – несчастный, оттолкнувшись от преграды, намного, впрочем, менее страшной, чем та, что возникла между его племянником и жизнью, снова пошёл бродить нервно туда-сюда по помещению. – То есть, операцию необходимо сделать… но его состояние меня беспокоит. Кристанран до сих пор не хочет приходить в сознание. Самое страшное, когда человек сам не хочет возвращаться.
Женщина опустила голову, не в силах смотреть на его боль, ещё больше сгорбилась.
– Жаль мы тогда его не родили, – вдруг сказала она. Голос её дрожал и губы, пальцы тоже начали подрагивать. – Так бы сейчас они ровесниками были. И наш сын отвлёк бы его.
Супруг вдруг резко остановился, взглядом вцепился в её лицо, в её сцепленные руки, переплетённые пальцы. Женщина, не услышав шума от его движений и даже прерывистого, шумного дыхания, голову подняла, взглянула на него отчаянно. Испугалась, что и он сейчас притихнет так же, как и этот несчастный ребёнок.
– Но ведь экспедиция была тяжёлая! – выдохнула она – и по щекам её наконец-то потекли слёзы. – Ещё и этот плен. Но если бы!.. Если бы… – и скрючилась ещё больше, пряча лицо в ладонях. – Он бы мог быть живым. Я иногда очень жалею об этом.
Супруг пересёк пространство между ними – половину просторного зала – и упал возле неё на колени. Ладонями голову её обхватил, осторожно вынудил голову поднять, выпрямиться. Она смотрела на него, несчастная, заплаканная, совсем не похожая на его привычную спутницу жизни.
– Милая, ты прелесть! – сказал он. Голос у него самого тоже дрожал, но глаза были счастливые и даже какие-то безумные.
Женщина напряглась, увидев выражение его глаз, внутри которых будто бы зажёгся огонь. Есть безумие, которое неизлечимо. Хотя и редко оно случается. Неужели, сегодня она потеряет и его?!
– Но что же теперь?! – выдохнула она с болью. – Наш сын уже мёртв!
– Сын? – мужчина удивлённо вскинул брови. – Ещё было слишком рано, чтобы судить.
– Мне… мне так казалось.