безоружными, не успев даже оказать сопротивления. В их открытых мертвых глазах застыл страх и недоумение.
Бросившиеся в погоню за убийцами, рязанцы вернулись ни с чем. Князь Глеб со своими подельниками и половецкими отрядами, ловко запутав следы, переправились за Оку, уничтожили все переправы и ушли к половцам. Они еще надеялись вернуться, и взять реванш, тем более, что половина дела, на их взгляд, была сделана. А рязанцам ничего не оставалось, как предать земле своих погибших земляков и заняться восстановлением опустошенного княжества.
Глава III
НА ДАЛЬНИХ ОКРАИНАХ
После бегства Глеба, рязанский княжеский престол занял самый достойный из оставшихся в живых, князь Ингварь. При поддержке дружины и простого люда, он сумел очистить столицу княжества от остатков смуты, и приступить к восстановлению порядка на рязанской земле. Народ поверил новому князю, видя его благие намерения. Но как ни старался князь наладить мирную жизнь в княжестве, не было спокойствия на рязанской земле. Отгласы последних событий витали в воздухе, заползая в каждый дом. Тревожные вести доносились с южных окраин, и нужно было что-то предпринимать. Великая степь вплотную подходила к рязанскому княжеству, и именно оттуда шла реальная угроза. В половецких станах притаились враги рязанские, еще таившие идею захвата великокняжеской власти.
Именно Евпатию и Никите князь поручает отправляться на дальние рубежи и сделать все необходимое, чтобы враг не смел носа казать на рязанской земле. Евпатий разрывался между службой князю и любимой, которая дожидалась его в доме у Ингваря. Каждый раз, отправляясь в дальний поход, воевода скакал в Ожск, и подолгу проводил время со своей ненаглядной.
– Ты прости меня, Евдокиюшка! – обнимая ее на пороге, кручинился богатырь. – Такова уж наша доля служивая. – Обещаю, как только справлюсь с княжеской задачей, вмиг к тебе прискачу. Скоро настанут времена, когда все заживут в нашем княжестве спокойно и счастливо. – Успокаивая возлюбленную, Евпатий не тешил себя надеждой. Он знал, что полюбив его, Евдокия обрекла себя на одиночество, а время мучительных ожиданий может отдалить их друг от друга. Но чувствуя ее нежность к себе, ее доброту и сердце, исполненное надеждой на долгую совместную жизнь, подкупали Евпатия и заставляли о многом молчать.
Они никак не могли расстаться, все стояли и смотрели друг на друга. Евдокия не говорила ни слова, лишь слушала тихий, бархатный голос своего возлюбленного, от этого ей становилось тепло и уютно. Все тревоги вмиг забывались, когда рядом с ней был Евпатий. Сам богатырь тоже не переставал думать о Евдокии. Чувство тревоги за родную душу, сжимало его сердце. После того, как Ингварь и его брат Юрий перебрались в Рязань, Евдокия и ее младшая сестра Евпраксия с небольшим окружением, остались хозяйствовать здесь, в Ожске. За усадьбой нужен был уход, и это место стало родным для нее, поэтому она напрочь отказалась уезжать в столицу. Это то и не давало Евпатию покоя.
«Как ты будешь здесь, в