гнусно хмыкнула.
– А отчего же ты меня не дождался, Коленька? Я же готовилась с тобой Новый год встретить. А кто это?
Николай не успел ответить, когда пришлая тётка расставила все точки над «и».
– Вот, пришла за своим законным мужем. Николай, собирайся: хватит тебе ютиться в этой мышеловке. Тебя дома ждут и переживают.
–Как собирайся? Куда? Он со мной уже год. Он на скамейке жил, а теперь вот здесь, со мной.– прошелестела застывшими губами Зина.
– Вы ерунду – то не говорите, женщина! У него дом и семья. Я – его законная супруга. Вы чего себе возомнили, что мужья могут вот так на скамейке валяться? Да я его год как ищу, а вы хитренько так прибрали к рукам хорошего человека, между прочим, фрезеровщика второго разряда! Утками откармливаете…
– Да так оно и было! Он ведь на скамейке жил. Одинокий совсем, никому не нужный, – робко ответила Зина, понимая, что её семейная жизнь несётся в обрыв, у которого нет ни конца, ни края.
– Как это никому не нужный? Такого не бывает, чтобы мужик никому не был нужный. Где это вы такое видели, странная женщина?
– Собирайся! – грозно посмотрев на Николая, сказала супружница. Присосался тут.
Николай встал и начал собираться – майки новые, что Зина ему купила, в авоську кладёт, тапки домашние, свитер красивый ангорский из секонд-хенда, спортивные штаны новые.
Зина как стояла в дверях, так там и осталась. Её жизнь – такая счастливая, уже вполне налаженная, – разломилась пополам, как пирог с капустой.
Коля шикнул последний раз Мышку. И произнёс:
– Извини. – И добавил зачем-то:
– Странная ты, Зин, какая-то баба. Странная…
И ушёл.
Синий апельсин
Земля пахла туманом и антоновкой. Наверное, так пахнет в раю, если он есть, конечно… Яблоки некому было собирать, и часть из них постепенно превращалась в удобрение. Как человек. Он тоже вначале свеж и хорошо пахнет.
Элина Витальевна перевалила на вторую половину жизни – это значит, что неизбежный процесс по превращению в удобрение пошёл. Сегодня она ездила на тёткину дачу, набрала яблок и поехала домой в город. По дороге зашла в церковь, заказала поминальную молитву в память об ушедшей пять лет назад матери. Та была добрейшим человеком, милым и самым любимым. О ней вспоминалось часто, а в день её ухода Элина Витальевна непременно шла в храм. Свечу ставила и сидела в уголке на длинной скамье, вспоминая прошлое. Кого не посещали размышления о бренности бытия? Эти мысли обычно являются человеку в скорбные дни. А особам, настроенным на философскую волну, чаще. Много времени должно пройти, чтобы принять потерю, чтобы новая кожа наросла. А она может и не нарасти никогда.
На углу возле церкви, где обычно толпятся старые люди, нищие, да бомжи с пьяницами, Элина Витальевна щедро раздавала милостыню. Она всех жалела, никогда не жадничала.
Там случилась у неё странная встреча. Чуть поодаль от общей толпы людей, просящих милостыню, стояла старушка. Белый платочек, чистенькая, аккуратненькая.