церковному куполу в деревне шарахнули. Должен признать, на этот раз устояла церквушка, деды наши кирпичную кладку мостили на совесть. Но ведь ещё пара красных соколиков родится – и как пить дать завалим всю вашу контору. Теперь, если вы уже завершили молитвы, разрешите пройти.
Дождавшись, когда отец Наум, молча посапывая, опустит с дверного порога своё тучное тело, нахрапистый ординарец проследовал в недра революционного святилища. При этом, не оглядываясь, затворил за собой тяжёлую дверь.
Посреди большой, ещё хранящей запах вареной курицы, комнаты насмерть стоял из резного красного дерева стол, густо заставленный по алой скатерти разнокалиберными бюстами вождей мирового пролетариата. Были здесь и миниатюрный Карл Маркс величиной с божью коровку, и незабвенный Жан-Жак Руссо, вылепленный самим комиссаром из красно-коричневой глины, но больше всех впечатлял рекордный, окрашенный в розовую гуашь Фридрих Энгельс, практически тройного от натуральной величины масштаба. В красном, без традиционной иконы, углу, рядом с разобранным пулемётом, красовался старинный несгораемый шкаф, габаритами под стать гигантскому Энгельсу, в котором хранилась промнавозовская гербовая печать вместе с трудовой общественной кассой. Всё остальное пространство внушительного кабинета было предоставлено революционной символике. Сплошные «Вся власть Советам!» и «Вперёд к победе коммунизма!» на голосящих агитационных плакатах вдохновляли посетителей нескончаемым оптимизмом и верой в светлый завтрашний день. Эффект солнцезащитных, только с ещё более красными стёклами, очков действовал в комиссарском кабинете с нарастающей мощью.
– Ты чего это с попами воюешь? – нарочито весело поприветствовал командирского фаворита с добродушной гримасой товарищ Фурманов. – Давно в боях не бывал, скучаешь по лихой кавалерийской атаке? Понимаю, хорошо понимаю молодой твой задор, застоялись наши резвые кони.
Петька загодя знал, что разговор предстоит не из лёгких. Чем мягче примется стелить Дмитрий Андреевич, тем ухабистей окажется дорожка к своим законным деньгам. Но не прост, не наивен был ординарец, не с пустыми руками явился к распорядителю промнавозовской кассы. Поэтому ответил комиссару, не роняя ни капли боевого задора:
– Ни с кем не воюю, просто терпеть не могу, когда на сытое брюхо Христом забавляются. Я готов согласиться, что иному человеку нужен и Бог. Но зачем нужен Богу отец Наум, например, никогда не пойму. Хотя это самый главный вопрос для верующего человека. Мало ли кому чего в жизни нужно и хочется, важно понять: для чего нужен Богу ты сам. Вообще моя бабушка всегда говорила, что крест не на пузе, а в душе носить полагается. И ещё говорила, что человек, познавший, для чего он востребован Богом, уже пребывает, ему навсегда уготовано место в раю.
Комиссар удивлённо вскинул по-поросячьему белобрысые брови. Был он весь какой-то неправильно чистый и бесцветный, как вылинявшая гимнастёрка. Может, от долгого сидения в кабинете, а может,