о, добавлю, морская память! Вспоминая иные шторма, семейные бури принимаешь за штиль, воспринимаешь как должное – с оттенком форсмажорности – течение жизни в сухопутных обстоятельствах… Утешив себя таким образом, я окончательно водрузился на эрзац-унитазе и выковырнул из пачки пересохшую сигарету.
Дикарка – северная лайка, внимательно следившая за моими манёврами и конечной циркуляцией вокруг «циркумференции» – облегчённо вздохнула и положила морду на лапы: поняла, сердешная, что думаю не о косточке для неё, а мыслю я даже не о себе конкретном и любимом, а о себе абстрактном – потребителе всевозможного зелия, и о количестве оного, которое погрузил в ненасытную утробу. Так сколько же?! О, боже, о, ироничный и праведный Козьма Прутков, внемлю твоей мудрости: «Где начало того конца, которым заканчивается начало?» Где? Нет ответа. А жизнь действительно постылая: «Или курим натощак, или пьём с похмелья».
Из двери тянуло, морозец хватал за ноги. Я поднялся с седалища, огрел кулаком – а надо бы головой! – тяжёлый мольберт, который бесстрастно принял незаслуженную обиду, и начертал пальцем на запылённой палитре: DITTO. Не знаю, пишут ли это слово нынешние вахтенные помощники, начиная в порту суточное радение за вверенный им пароход. Значение его таково: стоим в прежнем положении. То есть никаких происшествий, «верёвочки», которыми привязаны к берегу, целы, ещё не пропиты боцманом, огнетушители тоже на месте, а любой проверяющий может закрыть пасть – упущений нет, служба бдит, и вообще все тип-топ и оки-доки.
Отметившись таким образом и ни на миг не забывая об упущениях, я перебрался к столу и уставился в окно. За ним – леденящие душу белоснежные сугробы и тощие голоногие лиственницы. Ветер ещё срывает с них остатнюю желтизну, а черные шишки напоминают воробьёв, прилетевших с помойки соседа. Ель и пихта, посаженные в один год с этими на диво вымахавшими дылдами, выглядят юными красавицами в аккуратных зелёных юбочках. За ними – несколько крыш и озеро в заснеженных берегах. Стылое, холодное, но ещё не замёрзшее, что, впрочем, дело ближайшего дня. Прекрасное озеро, хотя и загаженное людьми. Морям-океанам тоже досталось от хомо сапиенса. Везде успевает напакостить пострел!.. И озеро, которое я называю мини-Балтикой, и любимый мыс, названный по той же аналогии Брюстерортом, – то, ради чего я и оказался на берегах здешней акватории. Поэтому на холстах моих «плещут холодные волны, бьются о берег морской», а на полке стоят книги Виктора Конецкого. А что пыль на палитре… Будем считать её морской пылью, как насмешничала героиня фильма «Дочь моряка».
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить.
Всё точно сказано Иваном Алексеевичем. Однако «камин» вытоплен с вечера, выпить нечего, а собака… Вот они! Собаки существуют. Верная сучка прикорнула у ног, а старый ревматик Мушкет болтается в огороде. Совсем одряхлел плотью, но зато обрёл мудрость и философический взгляд на жизнь. К тому, кажется, качусь