народ.
Выпьем за армию нашу могучую,
Выпьем за доблестный флот!
Последний куплет я просто опустил, не сумев сходу его изменить, чтоб не пугать никого «гвардией», но концовка получилась актуальной и, в целом, песня была принята исключительно хорошо. Немного недовольным был только Иван Кузьмич.
– Почему это сначала армия, а потом только флот? – было видно, что нарком уже слегка набрался.
Праздновали наркомы в Губине, пока не стемнело. Я же, тишком сбежав, завернувшись в невостребованные сейчас тулупы, успел до отъезда выспаться в «Туре». Впрочем, оба моих попутчика прекрасно добрали своё в дороге. На подъезде к Москве, около девяти вечера, я разбудил просившего об этом Кожанова. Нарком связался по радио с дежурным по своему хозяйству и переменился в лице. Сон и хмель с него как рукой сняло.
– Сам требует немедленно.
– Что, даже не переоденешься?
– Дежурному приказано доложить о передаче вызова. Едем в Кунцево, – принял решение флагман.
– Меня по дороге домой завезите! – засуетился проснувшийся от наших голосов Исидор Любимов, которому совсем не улыбалось, на ночь глядя, в непотребном виде, ехать по чужому вызову к фактическому главе государства.
– Нарком с лимузина – мотору легче! – грустно пошутил Кожанов, – Пять лишних минут нас не устроят.
Проезжая Мясницкую, избавились от балласта и, знакомым с августа прошлого года маршрутом, я летел по ночной Москве, которая и не думала спать. Стоя на одном из перекрёстков, мы с Кожановым слышали, как из открытых окон ресторана неслось.
– Мы парни танкисты и артиллеристы, мы верные силы Советской России! – комсостав гулял, а я удивлялся, как быстро разошлась песня в народе.
В Кунцево вышла заминка. В шлюзе охрана обратила внимание на сложенные в салоне машины длинные стволы. Пришлось ждать Власика, который, увидев меня на месте водителя, поморщился, но дал добро. Одновременно он же и успокоил Кожанова.
– Что там? – кивнул нарком на открывающиеся ворота.
– Гуляют.
Признаюсь, мне было до жути интересно, что происходит внутри. В своё время успел нахвататься рассказов о полуночных пирах вождя со всевозможными излишествами. Однако, после личного общения со Сталиным, мне казалось, что всё изрядно преувеличено. К сожалению, в настоящий момент, я был ни кем иным, кроме как водителем и моё место было в караулке. А ведь я уже придумал, как четвёртый куплет переделать. Вместо «Встанем, товарищи, выпьем за гвардию» следовало пока петь «Вспомним товарищи Красную Гвардию». Ничего, в другой раз, а потом, как пойдёт. Но, я уж постараюсь, чтоб для «Волховской застольной» причин не появилось.
Ближе к пяти часам утра, на наркомовском «Туре», я заявился к родному порогу. Полине, видимо, не спавшей и вышедшей на крыльцо в накинутом прямо на рубашку пальто, я устало сказал словами Маэстро.
– Вот, принимай аппарат. Махнул не глядя.
– Заходи