Последний, кто знал змеиную молвь. Андрус Кивиряхк

Жаль, что люди пошли по их стопам, – заметил в углу другой змей. – Вскорости и они такими станут.

      – Чего удивляться, им же нравятся железные люди, – добавил Инц. – И они им, похоже, родня, в таких же колючих одеждах. Люди уже кормят железных, так что не удивительно, если они начнут и ежам ставить миски с молоком.

      Все весело рассмеялись.

      – Железный человек все-таки не совсем то же самое, что еж, – заметил змей, что говорил давеча. – Ежи никогда не скидывают своих колючек, а железные люди одежду снимают. Ежам наш яд нипочем, а я вот на днях железного человека ужалил, когда он голый после купания наступил на меня. На него яд подействовал – он завопил жутким голосом и стал опухать.

      Мне еще никогда не приходилось слышать, чтобы змея ужалила человека, и этот рассказ ужаснул меня. Отец Инца заметил это и успокаивающе шипнул:

      – Человек, живущий в лесу и знающий наш язык, брат нам. А человек, перебравшийся в деревню, который перестал понимать змеиную молвь, пусть пеняет на себя. Если он оказывается слишком близко к нам, мы первым делом вежливо приветствуем его, но если он нам не отвечает, значит, он перестал быть близок нам, стал все равно как еж или букашка, и нам его ничуть не жаль.

      – Зачем ты все это говоришь мальчику? – спросила третья змея, про нее я потом узнал, что это мать Инца. – Зачем запугиваешь? Его это не касается. Он спас нашему чаду жизнь, и мы будем ему вечно благодарны. Он может приходить к нам, когда пожелает, и оставаться здесь, сколько пожелает. Он теперь нам как сын.

      – Да, так и есть, – подтвердил отец Инца. – Сын. И если мой друг Вотеле позволит, я сам с удовольствием научу тебя некоторым заветным змеиным заклятьям. В былые времена было заведено, что люди и змеи тесно общались. На протяжении хотя бы нашей жизни нам стоило бы соблюдать этот старинный обычай. А там будь что будет.