отпущенного ему Зоной.
…Харон усмехнулся. Он прекрасно видел через пол трясущегося бармена, скорчившегося от страха в своем маленьком бункере. Харону ничего не стоило обратить в свою веру и его, после чего этот жалкий человечек сам бы вылез из своего убежища, чтобы, на этот раз дрожа от невыразимого, нереального счастья, пойти следом за своим повелителем.
Но в то же время Харон понимал: Зоне нужны и бары, и бармены. Потому что они необходимы сталкерам – чисто чтобы тем было где расслабиться, дабы не свихнуться от кошмаров и безысходности зараженных земель. А сталкеры нужны группировке «Монумент», новые члены которой сейчас выходили из бара и деловито разбирали свое оружие. Из сталкеров же получаются отличные солдаты, которых не надо учить обращаться с автоматом и выживать в невыносимых условиях. Дай им веру, и они пойдут за тобой куда угодно, неся в своих сердцах огонь, щедро подаренный им Монументом – самой знаменитой аномалией Зоны.
Я шел по Зоне.
Куда шел? Зачем?
Ответов на эти вопросы у меня не было.
Научный комплекс академика Захарова остался за моей спиной. Серое, унылое здание. Бетонная крепость, где я снова для чего-то был возвращен к жизни в теле уродливого киба, которое лучше не показывать никому, чтоб случайного зрителя ненароком не стошнило.
С одной стороны, спасибо, конечно, Захарову за бронекостюм, благодаря которому не видно, в кого я превратился. И за оружие, и за припасы…
Да только за каким хреном мне все это нужно?
Экипировался я чисто по привычке, а сейчас в голове, словно заезженная пластинка, крутилась одна-единственная мысль: и почему я не попросил академика усыпить меня? Быстро и безболезненно, как безнадежно больное животное. Моих друзей, которые вынудили ученого вернуть меня к жизни, к моменту моего воскрешения в комплексе уже не было, и, соответственно, никто не мог бы помешать академику выполнить мою последнюю просьбу. Так, может, лучше вернуться обратно, пока недалеко ушел? Вряд ли Захаров откажется вернуть себе дорогую снарягу, которой он меня снабдил, а заодно избавиться навсегда от головной боли в лице моей персоны…
Внезапно мои невеселые размышления прервал жуткий, нечеловеческий вой, от которого у меня мороз прошел по тому, что раньше было кожей. Так страшно даже самые жуткие мутанты не воют – по крайней мере, я не слышал ничего подобного ни в одном из миров, которые исходил вдоль и поперек.
Однако это все-таки оказался мутант.
Он вышел из густого леса, сплошной корявой стеной окружающего озеро Куписта и, спотыкаясь, пошел прямо ни меня, уставившись прямо перед собой красными, немигающими глазами.
Это был ктулху.
Крупный самец, тело которого состояло из переплетения тугих мышц, которым мог бы позавидовать любой профессиональный спортсмен. Они все такие, эти человекоподобные чудовища, способные в несколько больших глотков выпить из человека всю кровь. Оплетет ротовыми щупальцами лицо и шею – и приехали.